Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2015

«Мы прожили под алым стягом Советов 58 лет. Ни один из 58 прожитых нами лет не выдавался безмятежным и лёгким. Но и ни один не прошёл впустую, ни об одном мы не скажем «с календаря долой и из сердца вон!». Каждый год приносил нам свои радости и свершения. А что до лёгкой жизни, то трудящийся человек потому и есть трудящийся, что он её не ищет. Жизнь полная, насыщенная — другое дело. Да и нельзя иначе в стране, где интересы общества и каждого человека органично сливаются в твёрдом сплаве. Вот с какими мыслями мы провожаем девятый год пятилетки. Что ж, становись в строй ветеранов, отслуживших честно службу!

Год 1975-й, спасибо за всё, чем ты нас одарил! Здравствуй, год грядущий, молодой! Много больших и трудных дел пришло с тобой к нам — справимся ли? Отвечу словами генерального секретаря ЦК КПСС товарища Леонида Ильича Брежнева: «Мы знаем, что добьёмся всего, к чему стремимся, и успешно решим задачи, которые перед собой ставим. Залогом этого были, есть и будут творческий гений советского народа, его самоотверженность, его сплочённость вокруг своей Коммунистической партии, неуклонно идущей ленинским курсом».

В. Шендерович― У меня такое ощущение, что я в группу мазохистов попал.

(Смех.)

Д. Быков― Витя, ты знаешь, что у нас сегодня в этот Новый год правило. Как известно, как встретим, так и проведём. Был такой лозунг — «Россия без этого». Поэтому мы сегодня этого вообще не упоминаем, мы этого не произносим. Мы хотим, чтобы Россия в новом году жила без этого. Поэтому — сплошная лирика, любовь и чистота. Валяй, прочти-ка нам чего-нибудь, пожалуйста, Анатольевич.

И. Лукьянова― Это исторические справки.

В. Шендерович― Во-первых, я хочу сказать, что… Как его? Слесарь он, трудящийся Воробьёв?

И. Лукьянова― Токарь.

В. Шендерович― Токарь. Что у меня с ним общего? Ни один из 58 прожитых лет не прожит бесследно. Это для меня просто.

Д. Быков― А как ты встречал 1975-й, ты помнишь?

В. Шендерович: 1975―й? Это легко вычислить. Это вычислить, в общем, можно, потому что это десятый класс, это поступление в институт. Ну, это было не в Новый год.

Д. Быков― А что ты делал?

В. Шендерович― Ой, да я не помню. Это всё унесло время.

Д. Быков― Тут такой шквал приветствий, что живой Шендерович! И непонятно, чему они больше радуются — тому ли, что Шендерович, тому ли, что живой.

В. Шендерович― Это хорошо в комплекте.

(Смех.)

Д. Филатов― «Спасибо, что живой».

Д. Быков― Валяй! Давай чего-нибудь.

В. Шендерович― Духоподъёмное?

Д. Быков― Да. Тебе привет от Кима и Губермана…

В. Шендерович― Ого!

Д. Быков― …которые там встречают ровно в этот момент.

В. Шендерович― Да, точно. Ой, зимнее такое, «Поезд» называется:

По равнине недоонемеченной,

В электричке малообеспеченной,

Многими недугами подточенный,

Едет сексуально озабоченный.

Рядом с сексуально озабоченным

Молью сорока застоев траченный,

Мимо дач-заборов заколоченных

Едет социально околпаченный.

Едет он, психически развинченный,

Мимо полустанков запорошенных,

Мимо деревенек обезличенных,

Снегом по наличники обложенных.

Он глядит, ментально озадаченный,

На родной ассортимент заученный —

В сей пейзаж, метрически укачанный

И алкоголически умученный.

Рядом композиция барочная —

Парочка прыщавая порочная.

Племя, мля, младое незнакомое,

Спрятанное, как за глаукомою.

Трое политически просроченных,

Марксом навсегда перелопаченных,

Четверо пургою обесточенных,

Пятеро в тоску законопаченных,

Отделенье лысых необученных,

Роты битых, батальоны ссученных —

Армия морально изувеченных

Едет вдоль заборов заколюченных…

Это наша Родина, ребятушки!

На стекле ладошкою-оладушком

Дырочка достаточно проталена,

Чтоб увидеть: это не Италия.

Это вам не Гринвич не долеченный —

Это все родное-настоящее…

Пей, товарищ, сколько хватит печени,

Все равно, родимый, ляжем в кащенки!

Вот овраг сожрал лесок у берега —

Это виновата всё Америка,

Ейные широты калорийные…

И наливши зенки диоптрийные,

Над своею жизнью расхераченной

Плачет социально околпаченный.

Плачут в голос внуки перепончатых,

Жалуются с мест своих насиженных —

Легионы битых и просроченных,

Нелюбимых, на судьбу обиженных…

Лишь один, диспансером не меченный,