Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2015

Целеустремлённый и всклокоченный,

Весело за нежной человечиной

Едет сексуально озабоченный!

(Аплодисменты.)

Д. Быков― Спасибо! Вот тут вопрос пришёл от Макара. Не знаю, тот ли это Макар. Думаю, что не Макаревич. Вопрос очень важный, и это вопрос ко всем, но начнёт отвечать, естественно, Шендерович. «Каковы преимущества жизни в России?» Это не имеется в виду «почему вы до сих пор не уехали?», а просто — в чём вы находите утешение и радость? Имеется в виду это.

В. Шендерович― Это ведь такой вопрос, где каждый отвечает в буквальном смысле за себя. Наверное, можно пощупать какие-то общие знаменатели, но это…

Д. Быков― Давай за себя.

В. Шендерович― За себя — всё очень просто. Это мой город. Ну просто тупо мой. Вот в гораздо большей степени, чем этого, о котором мы договорились, что его сегодня нет. Я «чистопрудный», я с Чистых прудов, это мои улицы и переулки. Мои. Уехать отсюда трудно не потому, что это лучший город мира (это бессмысленно), а просто ни в одном такого ассоциативного ряда для меня нет и быть не может. Потому что вот тут я целовался, тут мне давали в морду, тут я учился, тут то, тут то. И просто каждая скамейка, каждый двор, каждый поворот — какой-то ассоциативный ряд за 57 лет можно накопить. Поэтому я сюда приезжаю уже поностальгировать. Я прохожу, у меня есть маршруты любимые свои — чистопрудные, арбатские.

Д. Быков― А та квартира цела, где ты жил?

В. Шендерович― Ой, это я должен рассказать!

Д. Быков― Расскажи.

В. Шендерович― В Лобковском переулке (улица Макаренко), это за «Современником», в прошлом театр «Колизей», где я был на премьере «Кавказской пленницы». Дима, представляешь, на премьере «Кавказской пленницы»! Я, десятилетний, в кино ходил в «Колизей» на «Кавказскую пленницу»…

Д. Быков― Говори-говори.

В. Шендерович― Говорю. Про что я? Так вот, в доме 4 по улице Макаренко, где я родился, сейчас находится тендерный комитет московской мэрии. То есть на тех квадратных метрах, где я угукал, такие бабки пилятся! Я думаю: мне что-нибудь полагается?

Д. Быков― Шендерович, там обязательно будет мемориальная доска «Здесь был тендерный комитет московской мэрии». (Смех.) Давайте новости! Или что у нас там?

РЕКЛАМА

Д. Быков― Мы продолжаем со страшной силой. Шендерович продолжает отвечать на вопрос о причинах любви к Родине. А я бананчик пока наверну.

В. Шендерович― А главное — конечно, русский язык, родная стихия. Конечно, сейчас во всём мире… Русский язык в Исландии, да? Путешествуя по Исландии, дважды натыкался там на русских.

Д. Быков― Да и в Штатах, в общем, он один из государственных уже.

В. Шендерович― Ну, в Штатах один из государственных. А я говорю, что даже в Исландию можно приехать… Сейчас наши везде. Возвращаюсь к вопросу. Конечно, родная стихия — это музыка, то «молоко», как у Цветаевой («его призывом млечным»).

Д. Быков― «Мне безразлично — на каком // Непонимаемой быть встречным!»

В. Шендерович― Да. Но тем не менее этот «млечный призыв» — это очень сильная вещь. Поскольку ещё мой случай упрощается тем, что я не знаю ни одного другого языка, то на всех других я калека. То есть я могу попросить чашечку кофе, но в общем «эс, э тэйбл». У меня есть стишок такой:

Инглиш не учил я нифига,

Школьный топик тупо брал на понт.

Я увижу эти ль берега?

Ноу ай донт.

К Родине меня приговорил

Век-совок — убогий мой толмач.

Сенкью вери, дорогой авир,

Мач.

Так немым еврей невыездной

И дожил до полученья виз.

Не дурак ли был я той порой?

Ес ит из.

(Смех.)

Д. Быков― Мать, а ты что можешь сказать о причинах, ну, о преимуществе жизни в России?

Н. Быкова― Во-первых, мне очень близко то, что Витя сказал о незнании языков, потому что я абсолютно…

Д. Быков― Ну ладно, не ври. Ты французский учила и хорошо его знаешь.

Н. Быкова― Я по-французски могу прочитать из «Войны и мира» текст без перевода, но говорить на языке и слушать на языке я абсолютно не могу. Кроме того, я познакомился с заграницей, когда была в солидном возрасте. И надо честно сказать, что мне не понравилось. Я один раз в жизни была заграницей, а именно в Париже. Давно мечтала об этом, но почему-то на меня Париж не произвёл абсолютно никакого впечатления. Я всё время ходила и думала: а в Москве не хуже.

Д. Быков― «Какой Голливуд? У меня ёлки!»

(Смех.)

Н. Быкова― У меня ёлки, у меня моя Москва. Я не в ужасе от неё, по крайней мере. Я дитя Арбата и до сих пор хожу смотреть на свой дом, в котором не знаю, что теперь находится.

Д. Быков― Который по реституции давно пора бы нам вернуть, потому что дом был наш до революции.