Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Июль - Декабрь

Нет, про 108-летний цикл — это вам совершенно напрасно кто-то сказал, потому что в 1809 году ничего особенного не произошло, ничего сопоставимого с 1917-м. И про 2025 год — это тоже вам какой-то оптимист наговорил, слишком такой… или пессимист. Какой 2025 год? О чём вы говорите?

Интересный вопрос: «Расскажите про Ивана Грозного. Мне попадались слухи, что он казнил не так много народу в сравнении с правителями некоторых западных держав».

Послушайте, ну что нам оглядываться на Запад? Запад, если нас же самих послушать, пришёл к такому глубокому духовному кризису, там было так мало хорошего, он всегда был так обязан. Что нам равняться на какой-то Запад, на какую-то Варфоломеевскую ночь (о чём уже был подробный диалог, что в Варфоломеевскую ночь убивала не власть, а разные люди убивали друг друга)? Что нам равняться на какую-то английскую королеву, на каких-то англосаксов? Мы можем нашего Ивана Грозного оценить по-нашему — не по гамбургскому (что нам равняться на каких-то немцев?), а московскому счёту? И если он даже безвинно казнил десять человек, то всё равно ничего особенно хорошего мы в нём найти не можем. Что это за вечная оглядка вообще на Запад? Всё говорят: «А вот на Западе убивали больше. А на Западе…» Конечно! Потому что на Западе всё и должно быть хуже: и производство, и культура, и промышленность, и люди, и публичные казни. Всё должно быть хуже на Западе! А мы должны быть лучше всех. И не нам оправдывать себя проблемами Запада. Подумаешь, тоже мне. У них вообще уже закат Европы.

«Что вы думаете о культовом фильме Шахназарова «Курьер»? Не слишком ли остро там показан антагонизм поколений?»

Слушайте, совершенно это не про антагонизм поколений, это про другое. И книга, и фильм — про человека, вот именно такого своего рода людена, про человека нового поколения, который в старой реальности ещё не обустроился. Это же 1982 год, понимаете, повесть 1982 года, как и предыдущая повесть Шахназарова. Я думаю, что он, кстати, как прозаик едва ли не сильнее себя как режиссёра, судя по его сценариям в частности. Это же повесть 1982 года — как и «Молодые дирижабли», и ранняя его проза другая. Она вся концентрировалась вокруг одной темы: что делать человеку, совсем мальчику в новой генерации, в мире этих людей, совершенно не готовых оттолкнуться и взлететь? Что ему делать с этой Катей, в которую он влюблён и в которой есть уже тоже эти ростки будущего, но она не решается оторваться от семьи и в конце концов там остаётся? Помните образ одинокого старика в конце, который засвистел нечто мальчишеское и до боли знакомое? «Задрав голову к небу, засвистел мальчишеское [ужасно легкомысленное] и до боли знакомое». Или помните начало «Курьера»?

Я же люблю повесть, я не люблю фильм, потому что фильм не соответствует моему представлению о герое. Когда я прочёл эту повесть, я понял, что я всю жизнь буду испытывать восторженную благодарность к этому человеку, потому что он написал меня. И я помню, как староста нашей группы на журфаке Ленка Туторская сказала: «Единственный писатель, сказавший правду о нашем поколении, — это Карен Шахназаров». И это действительно так. Когда нам на совет «Ровесников» пришёл Шахназаров, мы на него смотрели, как на полубога.

Я по-разному отношусь к его фильмам, хотя считаю, что он снял несколько великих картин. И «День полнолуния» — совершенно потрясающее упражнение в не бывавшем ещё жанре. И «Палата № 6» — великий фильм, лучшая экранизация Чехова. Я очень уважительно отношусь к «Белому Тигру», потому что это лучше, чем бояшовский роман (при всём уважении к Бояшову), глубочайшая картина, сильная. Карен Георгиевич — очень умный человек и очень хороший и талантливый режиссёр. А «Забытая [исчезнувшая] империя» — какая замечательная картина.

Но в «Курьере» (в прозе) мне кажется главным именно это ощущение разминовения поколенческого вот этого человека с миром, его окружающим. Поэтому мне кажется, что фильм недопонят. Дело в том, что ещё тот курьер, которого сыграл Федя Дунаевский, был туповат, а тот, который написан у Шахназарова, — это блистательный персонаж, типа Шута у Вяземского. Я считаю, что «Шут» и «Курьер» — это два совершенно гениальных текста о новых людях, о людях этого поколения. Люди эти, к сожалению, оказались невостребованными и во многих отношениях сломались.

«Кассиль мне попался в детстве и был зачитан до дыр, а Бруштейн я прочёл недавно и удивился схожести не только произведений, но и биографий. Напомнило о вашей теории инкарнаций».