Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Июль - Декабрь

Нет, инкарнаций здесь никаких нет. Я в статье о Бруштейн в «Дилетанте» довольно подробно сравниваю книгу Кассиля и повесть… трилогию Бруштейн. «Кондуит и Швамбрания» действительно похожа на «Дорогу уходит в даль…», но насколько же «Дорога…» глубже, мастеровитее. Ну, это понятно. Слушайте, «Дорогу…» писал человек восьмидесяти лет с огромным опытом прозаика, очеркиста и драматурга, а «Кондуит и Швамбрания» — дебют молодого Кассиля. Это две прелестные повести, дилогия такая (одна — «Кондуит», вторая — «Швамбрания»), но, конечно, это гораздо менее серьёзно и гораздо менее умно, чем книга Бруштейн, и гораздо менее актуально.

«Согласны ли вы с мнением Шендеровича относительно роли элиты? И кого равного по силе духа Сахарову и Лихачёву вы могли бы выделить среди представителей научной мысли сегодня?»

Я недостаточно знаю современную научную мысль. В элиту я верю, но эта элита должна сформироваться ещё пока. В Советском Союзе… Вот это интересный вопрос! В Советском Союзе в силу ряда его особенностей это могла быть только элита советская, элита, воспитанная в шарашках — то есть, казалось бы, насквозь советская, но всё-таки чуть отделённая, всё-таки имевшая право на особое мнение. Это люди, жившие и творившие в закрытых институтах. Может быть, мы это когда-то получим в новом варианте, но сейчас вряд ли.

Дело в том, что в своё время Юрий Комаров, очень хороший журналист, высказывал какое-то подозрение, что в корпорациях, вроде «Роснано», может воспитаться эта новая элита, что, может быть, они и задумывались как гнёзда для этой новой элиты. Но я не очень в это верю. Когда я самого Чубайса об этом спросил, то он ответил крайне неопределённо, в интервью. Мне кажется, что новая элита будет воспитываться не там.

При Советском Союзе, при его достаточно тоталитарных структурах эта элита могла воспитываться только в государственных, квазигосударственных или пригосударственных образованиях. Сегодня она может воспитываться только вне государства, потому что ни на какой союз с государством она не пойдёт. У Сахарова могли в 40 лет ещё быть иллюзии, что Советский Союз отстаивает справедливость и мир во всём мире. Сегодняшний представитель элиты отлично понимает, что никаких общих идей, целей, интересов у него с властью быть не может.

Где будет формироваться эта новая элита, мне сказать пока очень сложно. Но я полагаю, что наша задача — это создавать для неё среды, такие как всероссийские олимпиады, которые эту элиту растят, такие как школы креативного письма или другие творческие объединения. Мне кажется, чем меньше там будет государства, тем лучше. Вот отсюда эта элита произрастёт. Во всяком случае, нынешних российских студентов мне уже куда труднее себе представить нагнувшимися и, так сказать, орабевшими (от слова «рабство»).

«Вы часто упоминаете экранизацию «Трудно быть богом». Не является ли данная работа Германа аллегорией всего позднесоветского поколения, которое выросло в другом мире с другими смыслами, а оказалось в современном Арканаре, только уже без надежды, что где-то далеко есть гуманизм? Может быть, поэтому Герман вычистил из экранизации любые упоминания о мире Полудня и возможности лучшего будущего, заменив его на христианские мотивы подвига Прометея-Руматы?»

Ну, идея брошенных прогрессов здесь, конечно, есть, потому что идея прогресса, шестидесятническая идея прогресса не сработала. Конечно, Герман имеет в виду людей, оказавшихся в Арканаре. Вот в этом актуальность картины. В своей статье в «Сеансе» я пробовал именно об этом сказать, вы просто читаете мысли (если не прочли саму статью). Конечно, это история прогрессоров в Арканаре после того, как оказалось, что Базовая теория не верна. Но об этом есть уже и в «Трудно быть богом». Потому что если прогрессоры полагали, что целью человечества является счастье, то по Стругацким оказывается, что целью человечества является свинство, простая радость свинства. И для того чтобы у человечества проснулась какая-то другая жажда, его надо подвергать очень сильным испытаниям, по Теории воспитания. Вот это разочарование в идее прогресса как такового.

«Может ли темой программы и лекции стать обсуждение смерти какого-нибудь одного писателя? Кто-то — в спокойствии или в забытьи, кто-то — в кругу друзей, кто-то — в бою».

Ну давайте поговорим о писательских смертях, хотя мне кажется, что смерть читателя ничуть не менее мощное переживание. Вообще можно поговорить о смерти в литературе — скажем, о романе Толстого «Война и мир» с этой точки зрения, потому что зерно всех идей, тема этой фуги уже содержится в рассказе «Три смерти», о чём ещё никто, по-моему, кроме меня, не говорил.

«В каком из литературных журналов стоит публиковаться, если это имеет какой-то смысл?»

Не знаю, Тима, что вам посоветовать. Вот реально не знаю. Я не публикуюсь. Но когда-то я печатался в «Новом мире». Сейчас я не могу вам посоветовать ни одного журнала.

«Есть ли в современной литературе примеры книг с названием или содержанием — «Диалоги с сыном»?»