Трансмутация [СИ]

И она стала рассказывать дальше. Поведала, как её отец пришел в квартиру Ады и долго о чем-то совещался с сенатором Розеном. И как после этого совещания саму Ирму, не решавшуюся зайти в спальню подруги, чуть ли не силком завели туда телохранители Розена. И как они же растянули на полу безликого — держа его за руки и за ноги. А тот всё еще продолжал двигаться, как будто в пароксизме любовного акта.

Макс едва не позабыл про конспирацию — чуть было ни сказал: «Довольно, я и так всё знаю». Но по лицу Ирмы он понял: ей нужно это рассказать. Она хотела рассказать это — хоть кому-нибудь — уже давным-давно.

— А после этого, дружочек, — говорила она — уже без всякой игривости в голосе, — мой отец раскрыл свой докторский саквояж, извлек лазерный скальпель и отрезал безликому… ну, ты понимаешь — что. Ах, да, я забыла сказать: на этом существе всё еще была маска Джейми Дорнана, её так никто и не снял. Только сквозь прорези для глаз виднелись одни опущенные веки. Ты знаешь, дружочек: у безликих глаза почему-то всегда закрыты. Ну, или почти всегда.

И вот эта деталь: маска давнего секс-символа, ныне — глубокого старца, перешагнувшего столетний рубеж и отказавшегося от трансмутации, — стала для Макса последней каплей. Точнее — последним пикселем, после добавления которого в его собственной голове составилась полная, без всяких пробелов, картинка событий четырехлетней давности.

Макс будто въяве увидел, как на ковре в спальне Аделаиды Розен лежит голый человек с улыбающимся лицом симпатяги-киноактера. И продолжает подергивать бедрами даже после того, как доктор фон Берг оскопил его лазерным скальпелем. Если бы не этот высокотехнологичный инструментарий, пациент мог бы истечь кровью, и всё закончилось бы куда быстрее. Но нет: доктор прижег лазером кровеносные сосуды. И, невзирая на ужасные раны, человек явно не собирался умирать.

А доктор фон Берг не собирался останавливаться. Подстрекаемый Мартином Розеном, он всё тем же скальпелем принялся осуществлять вивисекцию безликого — который так и не издал ни единого звука. Не попытался освободиться. Только продолжал конвульсивно дергать бедрами; никто так и не догадался зафиксировать их в неподвижном положении, чтобы остановить эту инфернальную порнографию. И длилось это час, а может — полтора.

Ну, а потом — Розену поднадоело следить за кровавыми манипуляциями с жертвой, которая внешне никак не реагировала на истязания. И он приказал фон Бергу дать отпущение этой овце. Что тот и проделал: приподнял латексную маску и перерезал безликому горло.

В последний миг перед смертью глаза мнимого Джейми Дорнана распахнулись. И на всех, кто находился в комнате, обратился взор его белых, лишенных радужки глаз — с одними черными кляксами зрачков. Он словно бы оглядел всех своих мучителей, после чего испустил дух — и снова сомкнул веки. А доктор, должно быть, решил потрафить своему могущественному другу, обронившему фразу про овцу. И разразился евангельской цитатой: Ich bin der gute Hirte. Der gute Hirte läßt sein Leben für seine Schafe6.

— Вот так они и появились: gute Hirten — добрые пастыри, — закончила свой рассказ дочка главврача. — Организация действовала всегда негласно, но знали о ней повсеместно. У нас, как во всей бывшей Российской империи — всё секрет, и ничто не тайна.

Макс даже вздрогнул: он почти забыл, что слушает её. А Ирма, будто и не замечая, что её дружочек пребывает в легкой прострации, прибавила:

— Розен и мой фатер стали основателями этой организации — ку-клукс-клана для безликих. Мартин Рихардович по неофициальным каналам дал понять всем заинтересованным лицам: он не просто жаждет свершить возмездие — он хочет обезопасить всех нормальных людей, чтобы никто не повторил судьбу его горячо любимой дочери. И очень многие нашли его идеи в высшей степени разумными. Так что почли за честь присоединиться к этой похоронной команде. Но — знаешь что?

Ирма внезапно понизила голос, встала с дивана и подошла к Максу вплотную. Её ярко-алые губы оказались так близко от его лица, что он ощутил клубничный аромат её помады.

— Что? — спросил Макс — отметив с удивлением, что тоже перешел на шепот.

— Я не думаю, дружочек, что безликие — они как зомби. В смысле — ничего не ощущают. Ведь тот, кого мой отец убил — он же реагировал, когда я начала его трогать. У него всё встало, и довольно быстро. Ну, сам подумай: разве так было бы, если бы он ничего не чувствовал?

Макса сначала бросило в жар, а потом изнутри он словно бы заледенел. В словах белокурой барышни крылся ужас такой истины, какой до сего момента он и вообразить себе не мог. Да и никто не мог. Какими же слепцами все они были! Ведь то, что происходило с безликими, не особенно волновало даже их близких родственников. Те больше были озабочены юридическими аспектами, связанными с получением компенсаций от корпорации «Перерождение». Безликие были для всех — просто ходячие мертвецы.