Трансмутация [СИ]

На истоптанной траве, черной в лунном свете, лежал человек. Не мертвец, а еще живое существо мужского пола. Обнаженное и безгласное, истекающее кровью, оно ежесекундно содрогалось в конвульсиях: рефлекторных, не требующих нормальных мозговых реакций и потому возможных даже для безликого. А безликим это несчастное создание являлось теперь в куда большем смысле, чем прежде: все мягкие ткани с передней части его головы были обгрызены собаками. Как обгрызены были его кисти и предплечья, голени и стопы, ребра и гениталии. Впечатление возникало такое, словно его освежевал какой-то безумный мясник. Или же — существо это перебралось сюда прямиком из Дантова ада, из его седьмого круга, где расточителей и мотов загоняют гончие псы. Глаза безликого, в которых отсутствовали радужки, были приоткрыты. Изувеченный людьми и псами человек, находился на пороге смерти, агонизировал, но все никак не мог умереть. Осатаневшие от крови собаки бросили его — не довели дело до конца, явно отвлекшись на другую добычу.

Макс не хотел этого делать, но знал, что должен: он остановил красную точку лазерного прицела точно между глаз безликого, а потом спустил курок. Дробовик разнес и без того изуродованную голову, как если бы это была гнилая тыква. Но звук выстрела оказался куда более тихим, чем Макс ожидал. Очевидно, у «Льва Толстого» имелся встроенный глушитель, дабы служители порядка в случае чего не напугали пальбой законопослушных граждан. Макса это слабый звук совсем не порадовал: он-то рассчитывал как раз на другое. Но выбора не оставалось. И он побежал дальше.

В лесополосе имелся разрыв: её пересекала довольно широкая грунтовая дорога. По ней, надо думать, и шла толпа безликих, из-за которых Алексу пришлось остановить машину. Макс даже не подозревал, что теперь, в конце двадцать первого века, подобные дороги где-то еще сохранились. И, как ни странно, не замечал эту развилку прежде — когда ездил по шоссе «Рига-Псков».

Здесь, на этой диковинной грунтовке, Макс и увидел всех участников фантасмагорической псовой охоты.

7

Первым, кого он заметил, был Гастон. Пес, получивший от хозяина команду молчать, по-прежнему её исполнял: не издавал ни звука. Он молча стоял, растопырив лапы, над каким-то громоздким предметом, лежавшим на земле. А со всех сторон на него наседали скалящие зубы, истекающие пеной бездомные собаки. Они норовили вцепиться ему в бока, повиснуть на нем, повалить его наземь.

Макс поверх головы своего пса дважды выстрелил в воздух, надеясь отогнать от него озверевших шавок. Но — случилось то, чего он и опасался: приглушенные хлопки «Льва Толстого» их совершенно не впечатлили. Казалось, они даже не услышали их за собственным лаем, рыком и визгом. И, как ни странно, их даже не отвлекло появление нового действующего лица. Они были полностью поглощены своими наскоками на лохматого, невиданных размеров пса, который самим фактом своего существования будил в них первобытную злобу и ошеломляющую зависть.

— Гастон, держись! — прокричал Макс. — Я сейчас тебе помогу! — И прибавил мысленно: «Если только пойму, как это сделать». Открывать стрельбу по собакам, атакующим ньюфаундленда, он боялся: даже лазерный прицел мог не защитить ньюфа от случайного попадания дроби.

Пес бросил на хозяина очень быстрый, экономный взгляд — не желая даже на миг выпустить из поля зрения своих бесчисленных противников. В глазах его Макс прочел не просто отвагу и решимость: в них читалось намерение сражаться до последнего вздоха, но не сойти со своего места.

Пока что Гастона спасало то, что он был намного крупнее своих противников. И, как все ньюфаундленды, обладал водоотталкивающей шерстью — очень скользкой. Нападавшие вцеплялись в неё, но почти тут же и срывались. И Макс надеялся, что никому из них не удалось прокусить исключительно густой подшерсток ньюфа — добраться до его боков.

Однако неуязвимым его пес отнюдь не был. Он крутил башкой и с рыком клацал зубами, но какой-то мелкий беспородный кобель на глазах Макса вцепился ему в правую заднюю лапу. Ньюф извернулся, крутанул шеей и ухватил своего обидчика зубами точно поперек туловища. А потом резко мотнул круглой башкой, отшвыривая в сторону пса-людоеда — как рыбак закидывает в лодку извлеченную из сети рыбину. Раздался короткий взвизг — и противник Гастона упал на землю со сломанной шеей.

Только вот — нападавших было слишком уж много: не меньше двух десятков. И тут же еще один пес, высоко подпрыгнув, цапнул Гастона за свисающее треугольное ухо — основательно его порвав. По морде ньюфа заструилась кровь, крупными каплями падая вниз.