Транзита не будет

Удивительно, но я его послушался. От этого странного человека исходила непонятная мне сила. Причем сила светлая. И мне очень хотелось понять ее. Я точно знал, что Мститель никуда не денется, поэтому спокойно встал, повесил куртку на вешалку в прихожей и вышел из номера.

Глава 10

Казахстан. Кустанай.

Март 201… года

Ужин с Ириной прошел почти в домашней обстановке. Ресторан, он же мейрамхана, был больше похож на семейное кафе, чем на официальное чревоугодное заведение. Уютный небольшой зал с деревянной мебелью и коврами на стенах, подушки на низких диванчиках для удобства, улыбчивые официантки в национальной одежде, приятный полумрак, позволяющий тем не менее разглядеть принесенные блюда во всех подробностях.

Тарасова заказала плов и чай, я же решился на более традиционное казахское блюдо – сорпу с баурсаками [39] . Еда оказалась очень вкусной и свежей, а Ирина – фанаткой кошек. Мы проболтали весь ужин об этих чудесных, умных и своенравных животных и пришли к единодушному мнению, что без кошек человечеству было бы просто не выжить. Только вот по породам наши вкусы немного разошлись. Тарасова была без ума от «плюшевых» британцев, а я считал самыми достойными представителями кошачьего племени мэйнкунов.

– Моя Чарли – настоящий экстрасенс! – с жаром рассказывала Ирина. – Когда бы я ни пришла домой, в каком бы настроении, она всегда встречает меня у двери, провожает до кресла и тут же забирается на колени или на грудь и начинает громко мурчать, а лапками делает мне массаж. И так хорошо становится! Усталость и плохое настроение куда-то исчезают…

– Мэйнкуны считаются лучшими врачевателями, – улыбнулся я в ответ. – Мой Грэг даже от похмелья в два счета излечит. Причем знает, куда приложиться. Если тошнит – на живот уляжется, а если больше голова досаждает, тогда укладывается на плечи. И ведь действительно все проходит!

– Вы так часто выпиваете? – ехидно прищурилась майор.

– Нет. Просто пример показательный…

В общем, когда я спустя час или больше все же распрощался с Тарасовой и направился в номер, то был почти уверен, что Фархад ушел. И ошибся.

Бывший эмир мирно спал в том же кресле и в той же позе, как я его оставил. Я сел в кресло напротив и некоторое время с интересом рассматривал своего гостя. Поначалу я оценил его возраст лет в сорок – сорок пять: посеченное неглубокими пока морщинами лицо, проседь в густых волосах и бровях. Да и двигается пуштун весьма… быстро. Однако чем больше разглядывал, тем толще становился червь сомнения. А когда Фархад потянулся во сне, меняя позу, и причмокнул губами, я вдруг понял, что передо мной совсем молодой парень! Вряд ли ему исполнилось тридцать лет, скорее двадцать пять – двадцать семь.

«Надо же, как его жизнь-то скрутила! – мелькнула сочувствующая мыслишка и тут же спряталась за более трезвую и рассудительную: – Что же ты такого натворил, парень, если тебя совесть все-таки достала? А может, конкуренты прижали, и ты решил поквитаться?..»

Однако что же делать с гостем? Будить, честно, было жалко. Человек явно вымотан – это видно по его лицу. С другой стороны, мне тоже спать скоро захочется, а разговор наш едва начался. Не привык я откладывать важные дела. Вздохнув и набравшись смелости, я встал и уже собрался шагнуть к Фархаду, как вдруг он открыл глаза, в которых не было ни намека на сон.

– Ты вернулся. – Он выпрямился в кресле, потянулся, подвигал плечами. – Спасибо за отдых! – улыбнулся краешком губ. – Продолжим?

– Как хочешь… – Я сел на свое место и принял независимую позу.

– Итак, ты приехал в другую страну только за тем, чтобы поймать преступника, убивающего наркокурьеров?

– Нет. Я приехал сюда, чтобы найти человека, объявившего личную войну наркодельцам.

Мы обменялись красноречивыми взглядами, и я продолжил:

– Если мы с тобой и дальше будем играть в кошки-мышки, ничего путного из разговора не получится.

Он несколько секунд посидел с закрытыми глазами, потом заговорил ровным, глуховатым, но очень четким голосом:

– Я – последний из древнего рода Сарбуланд. Производство опия и героина – основа благосостояния многих пуштунских кланов Бадахшана. Этот промысел давно поделен между самыми крупными и сильными родами. И соотношение долей в нем не менялось даже во времена войн ни в девятнадцатом, ни в двадцатом, ни даже в нынешнем столетии…

– То есть каждый род занимал определенную территорию и имел свой сектор в торговле зельем? – перебил я.

– Да… Так было до недавнего времени, пока на земли Афганистана не пришли американцы. Сначала они попытались войти в долю с эмирами Кандагара и Герата, а когда получили отказ, объявили им войну на уничтожение, якобы во имя борьбы с распространением наркотиков.

– Узнаю дядю Сэма…

– Конечно, эмиры не сдались, и война захлестнула нашу бедную страну с новой силой.

– А как же талибы?