Трапеция

Томми вытащил платок и прижал к сочащемуся кровью носу.

— Кто просил тебя врываться?

Реддик не обратил на него внимания.

— Мэтт, хочешь принесу льда приложить к губе? Она распухнет к представлению. А ты, бездельник, — он развернулся к Томми. — Решил, что можешь избивать артистов? Я вышвырну тебя со стоянки!

— Попробуй, — огрызнулся Томми.

— Том, заткнись, — велел Марио. — Иди работай, пока босс по нашу душу не явился.

— Бландинг… — Томми собирался сказать, куда может отправляться босс, но поймал взгляд Марио.

Темные глаза смотрели умоляюще.

— Слушай, Поль, мы с ним с детства собачимся.

«Я все улажу», — говорил его взгляд.

— Да, конечно, — пробормотал Томми и ушел из трейлера.

Не успел он отойти, как изнутри донесся смех Реддика, и Томми затрясся от ярости. Он был готов шагать прямиком к машине, прочь со стоянки, прочь из жизни Марио. Ему было тошно при мысли о руке Марио, обнимающей Джека Чандлера за плечи. А еще — от готовности и покорности, с которой Марио — Марио Сантелли из Летающих Сантелли — бормотал оправдания перед Полем Реддиком.

Томми хотел уйти, но старая привычка повлекла его проверять оборудование перед шоу. Оставлять все чувства внизу.

В антракте Томми проскользнул в трейлер, где Марио натягивал трико.

— Сядь, — сказал он, — я тебе лицо подправлю.

— Да уж, это точно не повредит.

Томми открыл ящик комода, где Марио держал грим, наклеил телесный пластырь на разбитую губу и замазал окрашенным кремом темнеющий под глазом синяк. По привычке, не осознавая, что делает, взял расческу и пригладил густые волосы движением, которое заучил за долгие годы и до сих пор не забыл. Марио накрыл его ладонь своей.

— Ты выбрал не ту профессию, малыш. Мог бы славно зарабатывать гримером в Голливуде.

— Буду иметь в виду. Сожми кулаки.

Томми взял моток ленты.

— Хорошенько замотай. Особенно сломанное.

Но стоило Томми начать бинтовать ему запястья, как Марио зажмурился.

— Господи, мы снова возвращаемся на круги своя. Чуть что, бросаемся друг на друга…

— Замолчи! — рыкнул Томми. — Ты что, свихнулся? Не прямо же перед представлением!

Марио издал глубокий смешок.

— Ragazzo, ты слишком хорош, чтобы быть настоящим. Ладно, парень, будь по-твоему.

Но хотя тон его оставался беззаботным, в голосе прозвучало нечто, от чего Томми мысленно взялся за голову. Боже, в каком он состоянии, раз затеял такой разговор за пять минут до шоу! Что сделали с Марио прошедшие годы?

После вечернего представления Томми застал Марио в трейлере за готовкой. Он ополоснулся, достал вилки и ножи и сел за стол. Ели они тоже в молчании. Только когда Томми отодвинул тарелку, Марио поставил локти на стол и вздохнул.

— Слушай, похоже, мы беремся за старое.

Томми уставился в тарелку с остатками яйца и бекона.

— Я тоже об этом думал. Если все станет слишком серьезно, я всегда могу собрать вещи и уехать. Просто если мы снова начнем друг друга колотить… Одно дело, когда мы были детьми. А теперь мы оба здоровенные мужики. Еще несколько драк — и для кого-то из нас все может закончиться плачевно. Что думаешь? Хочешь, я просто… исчезну?

Марио уткнулся лицом в ладони и сказал бесцветным голосом, в котором сквозила лишь усталость.

— Я не имею права просить тебя остаться. Но… но я молю тебя. Если ты снова уйдешь, я просто не знаю, что буду делать.

Томми посмотрел на него с ужасом. Потом встал, обогнул стол и положил ладони на сгорбленные плечи.

— Ты не так меня понял. Я не грожусь от тебя уйти. Я спрашиваю, будет ли тебе легче, если я уйду. А если хочешь, чтобы я остался, то тебе не придется преследовать меня с винтовкой.

Марио вскинул голову. От губы отошел пластырь, и ранка снова кровоточила.

— Зачем ты делал эти грязные намеки насчет мальчика?

«Это правда или нет?!» — хотелось завопить Томми, но он сдержался.

— Что ж. Я ревновал.

Марио обнял его и очень тихо произнес:

— У тебя нет причин меня ревновать, Везунчик. Ни к кому. Если хочешь, чтобы я его прогнал, я его прогоню.

Томми уставился в пол.

— Нет. Нам только репутации снобов не хватает, — а потом из остатков злости выпалил: — Мне больно видеть, как ты пресмыкаешься перед этим Реддиком.

В трейлере воцарилось долгое молчание.

— Томми, — сказал, наконец, Марио, — Поль подобрал меня, когда я очутился на самом низу. Я бродяжничал. Как я уже говорил, я год шатался по Мексике, работал на ярмарке в Тихуане. Потом прибился к самому затрапезному шоу в Штатах. Был чернорабочим, продавал билеты, Думаешь, сейчас я развалина? Ты бы видел меня тогда.

Он умолк, вспоминая прошлое, потом набрался духу и продолжил:

— Но меня и из этого шоу вышвырнули. Я два месяца просидел в тюрьме в Эль-Пасо.

— Господи. За что?

— А ты как думаешь? Адвокат свел все к нарушению общественного порядка, иначе бы мне светило десять лет. Дело-то было в Техасе, — с минуту Марио изучал пол, затем признался: — У мальчишки были рыжие волосы. То есть, он не был мальчишкой… служил в военно-воздушных силах.

Томми не мог выдавить и слова.

— Налей мне кофе.

Марио протянул чашку, и Томми плеснул в нее из кофейника, не замечая, что проливает кофе Марио на руку. Марио забрал у него кофейник и поставил на плиту.