Трапеция

— Я вышел, начал искать работу. Услышал, что Бландингу не хватает людей, и он отправил меня встретиться с Реддиком. Мы подружились. Вроде как… были в чем-то похожи. Он меня принял, выдал аванс из собственного кармана, подождал, пока я верну форму и снова встану на ноги. Только я не сказал ему, что когда-то носил фамилию Сантелли. Он прикрыл меня перед боссом: Бландинг бы не нанял меня, если бы знал, что я сидел. Сам бы я в жизни не справился, Том.

У Томми оставались еще вопросы, но он был уверен, что не получит ответов. Он-то полагал, что сам вытащил Марио из ямы. Теперь стало ясно, что он и не представлял, насколько эта яма была глубока.

— Реддик… гей?

Марио надолго задумался, потом сказал:

— Возможно. Только… только он старается это перебороть. Такое бывает. Не то чтобы он признавался, но то, что я ему рассказал, его не отвернуло. Может, я просто не в его вкусе. Так или иначе, я многим ему обязан.

Он снова поколебался.

— Слушай, Везунчик, насчет этого паренька… Джека… Слушай, я бы не стал заводить шашни на стоянке. Не стал бы рисковать, что все дойдет до босса, и у Поля будут из-за меня проблемы.

— Черт, — сказал Томми. — Мне жутко неловко.

Марио сжал его руку.

— Я не хотел, ragazzo. Просто Поль действительно хороший парень.

Он встал — знакомо смущенный.

— Дрянной кофе. Пойду сварю новый.

Через некоторое время он вернулся к Томми, сгорбившемуся за столом, и встал позади него.

— Парень, мы наверняка сможем ладить, если будем держать себя в руках. Давай пообещаем друг другу больше не заводиться, а?

Томми ощутил, как его раздирает старая полузабытая боль.

— По-моему, с обещаниями нам как-то не везет.

— Это точно, — сдавленно согласился Марио. — Мне до смерти за себя стыдно. Тебе от этого легче?

Томми молча покачал головой. Ему, скорее, было тяжелее. Что-то глубоко внутри подсказывало, что на этот раз они должны остаться вместе — а иначе все пойдет насмарку — только он не знал почему. Он не был достаточно искушен в философских раздумьях, чтобы считать себя проводником Марио к спасению, но в то же время как бы ходил на цыпочках вокруг этой мысли и отчаянно стыдился собсвенной заносчивости. Теперь он знал, насколько это самонадеянно.

Я должен вернуть его на Побережье в целости и сохранности. Потому что он нужен мне таким. Но для этого надо найти способ уживаться так, чтобы не порвать друг друга в клочья. Я должен что-то придумать, потому что его нервы никуда не годятся, а мои пока еще в порядке.

Томми прислонился к Марио затылком, потом повернулся и обнял его за пояс, сам не осознавая, что часто проделывал так, когда был маленьким.

— Черт возьми, приятель, — пробормотал он, — если бы эти разборки приносили тебе пользу, я бы, наверное, позволил себя лупить. Но ты же потом буквально на куски рассыпаешься.

— Ох, безумный мальчишка, — прошептал Марио. — Дурной безумный мальчишка.

А потом, без всяких переходов, печальное и торжественное скрещенье рук превратилось в тесное напряженное объятие. Томми впервые — смутным проблеском — понял, как это напряжение появляется в Марио, затем мысль ушла без следа. С минуту они не двигались, будто бы надеясь, что какой-то мистический процесс позволит их измученным телам слиться воедино. Это было привычно неуклюжее, бездыханное состояние — с неминуемым чувством неловкости и коротким жестким разочарованием от неспособности тел сиюсекундно вплавиться друг в друга. Наконец, Марио пробормотал:

— Ну давай же, давай…

И толкнул Томми на диван. Они даже не позаботились раздеться.

На следующий день к аппарату подошел Бландинг и молча смотрел на них несколько минут. Потом махнул Томми.

— Я видел вас на днях. Помнишь, я говорил, что, если ты окажешься полезным для шоу, дам прибавку? Будешь выступать с гимнастами?

— А что скажет Реддик?

— Мнение мистера Реддика здесь не так уж важно, сынок. Я с ним поговорю.

Поль Реддик постучался к ним в трейлер спустя несколько часов и сказал, стараясь выглядеть дружелюбным:

— Мэтт, босс велел взять твоего младшего брата в номер. Как ты на это смотришь?

— По мне, так пускай, — пожал тот плечами. Но когда дверь закрылась, нахмурился: — Том, какого черта…

— Сам сегодня впервые услышал. Бландинг просто подошел ко мне утром и спросил, буду ли я летать.

Марио смерил его пронзительным взглядом, потом расслабился.

— Ага, знаю… Бландинг совсем помешался на номерах. Он бы мальчишку Чандлера наверх загнал, если бы я дал добро.

— Во всяком случае, он был бы не намного хуже Инны Реддик.

— Тише, — скривился Марио. — При Бландинге не ляпни. Инна — его сестра.

Снова выступать на публике было странно. Возможно, некоторые жители этих городков видели его еще в детстве, с Ламбетом. На мостике Томми все время подмывало то исправить тайминг Инны, то силой заставить ее принять более классическую позу, и он только диву давался, как Марио удается сдерживать свою страсть поучать, добиваться совершенства и красоваться. Неужели он все это утратил?