Травести бурлеска

Вот тебе раз, только что изливал мне свои страхи, а теперь угрожает гомицидом. Что же он рвётся так туда? Чем же нужен ему этот клуб? Он сам себе противоречит. С его точки зрения, каждый потенциальный член клуба рано или поздно становится действительным, потому что у него не остаётся выбора. Ибо именно «Voyeur» распоряжается людьми, он прибирает к рукам тех, кто ему нужен, а не наоборот. Если бы клуб хотел видеть Игната своим, то тот бы уже был там. Если же нет, то попав в клуб, персонаж подвергает себя риску.

Я заметил, что размышляю о клубе, как об одушевлённом существе, гораздо более могущественном, чем человек. Мне стало не по себе, как в далёком детстве от страшилок про гроб на колёсах. Вот ещё и убийство наклёвывается. Мне угрожают физической расправой.

— Ты это серьёзно? — спросил я.

— Нет, конечно, — помолчав, ответил Игнат. — Я много думал, смогу ли убить человека, если получу при этом то, что мне необходимо. Пришёл к выводу, что нет. Вот украсть бы — украл, честно признаюсь. Убивать не стану. — Он отхлебнул ещё коньяка. — Знаешь, я не боец, мне в жизни всё доставалось легко, зубами в глотки вгрызаться не приходилось. Хотя, если прижмут к стенке, думаю, смогу за себя постоять.

Я понимал, что угрозы с его стороны блеф. Он мне стал близок. Я ощущал, что наши с ним жизни, хотя и имели внешнее различие, возможно очень большое различие, своей фабулой были абсолютно одинаковы. Мы похоронили себя в бесцельности. Были обычными трупами. Не вскрытыми смертью, с душком внутри. Только он жил, как крыса, ничем себя не ограничивая, я как полевая мышь, забившись в нору и боясь без надобности выползать на белый свет.

— Скажи, — обратился я к Игнату, — а что там такого, что ты туда рвёшься. Ведь ты так и не ответил на этот вопрос.

Он потёр нос ладонью.

— Если я тебе скажу, ты никогда не отдашь мне свою карточку.

— Ты прав, но не потому что так хочу, а потому что у меня её нет. Карточку с собой забрала Инга.

Он напрягся, словно ослышался. Потом поднял ладони и обречённо уткнулся в них лицом.

— Ну, и чего ради, я сижу здесь с тобой и разговариваю, — бубнил он, не отнимая ладоней от лица. — Ты же идиот.

Я заметил, что у него был аккуратный маникюр, а ногти покрыты бесцветным лаком и отполированы до блеска. Он, словно, прочитал мои мысли, сам глянул на свои ногти, сжал кулаки и стукнул себе по коленям.

— Ты понимаешь, что она уже затаилась так, что её ФСБ не сыщет. И плакал твой проездной в лучший мир. И ты как проживал в говне, так здесь и останешься, — он обвёл руками кухню. — Ты думаешь, она придёт к тебе? Нет. Возьмёт своего грёбанного невостребованного писателишьку, и с ним окажется там, где хотят быть все нормальные люди. Всё, — повторил он, — а ненормальные, типа тебя изувеченные доверием к ближним, останутся копаться в навозе. — Он глубоко выдохнул от досады. — А ведь такой был шанс, и я его упустил.

Почему-то мне стало весело.

— Не ты, положим, а я. Тебе всё равно не светит оказаться в клубе. Он ведь не пускает незваных гостей, сам говорил. Так что, привыкай и ты копошиться.

В его взгляде я читал жалость и пренебрежение одновременно.

— Я бы сказал, клуб не выпускает незваных гостей. Я расскажу тебе, что ты потерял. Расскажу, чтобы ты изгрыз свои локти. Ты думаешь, там место, где люди занимаются сексом? Этакий свингер клуб, для любителей двойного проникновения? Нужно быть непроходимым тупицей, чтобы так решить.

— О, это уже интересно. А как же Интернет?

Игнат грустно хмыкнул.

— Для того чтобы поймать в сети человека, нужно предложить ему самое желанное. А что самое желанное для всех?

— Каждому своё, кому карьера, кому дом, кому еда.

Он отмахнулся от моих слов, будто от пыли.

— Это если мы будем подходить к каждому индивидуально. Но клубу нужны разные люди, рабочие пчёлы и творцы, математики, инженеры, артисты, уборщицы. Зачем стройному еда, а гедонисту карьера? Но всем интересно удовлетворить свои главенствующие эмоции. Нет людей, равнодушных к сексу. Это главное, понимаешь?

Тут на кухню вошла Лера. Красивая в своей наготе. Она мило тёрла глаза и зевала.

— У тебя так пыльно, — проговорила она, глянув на меня. Изогнулась, подняла аккуратную босую ступню и, придерживая её ладонью, продемонстрировала серый налёт на тыле. Я машинально провёл по ней пальцами.

— Щекотно, — вздрогнула она, отпустив ногу и схватившись за моё плечо. — Так о чём вы, мальчики? — её губы растянулись в улыбке. — Я хочу пить.

— Вода в кране, — рыкнул Игнат.

— О-о, — она, выгнув спину, дотянулась до бутылки коньяка, и снова выпрямившись, сделала глоток, словно в поцелуе, прижав губы к горлышку. Капля темной жидкости стекла по её подбородку и упала на грудь, пробежав по ней вниз, очутилась на светло-коричневом соске и осталась на нём, словно ожидая, кто слизнёт её первым.

Я сглотнул слюну.

— Вот видишь, — заговорил Игнат, — ты уже мысленно сношаешься с ней, — он кивнул на Леру. — Ты как раз вовремя, дорогая. Наш друг не верил в силу примитивных эмоций, надеюсь, он теперь понимает свою ошибку.