Травля (СИ)

— Ничего страшного. Если надо будет, мы и без наших пушек все здесь разнесем… и всех. Эта ведьма трясется от страха от одного нашего вида, не будем ее заставлять так нервничать, а то еще сердечный приступ случится. В чем только жизнь еще держится… дунь, и развалится. А мы еще не разобрались до конца, что к чему.

— Что она тебе сказала? — Кэрол тоже удивленно смотрела на Иссу, не понимая, с чего это он вдруг передумал.

— Да я так толком и не понял. Бред какой-то несет… На твоем месте, Кэрол, я бы не верил так всему, что она говорит, — шепнул он ей на ухо, проходя мимо.

Та проводила его недоуменным взглядом.

— Отдай пистолеты Калену, пусть оставит их в машине. Никто их у вас не забирает, если захотите уйти, придете сюда и возьмете назад свои игрушки, — спокойно заявила Габриэла и развернулась на своей коляске в сторону двери.

— Ну, что стали? Пошли, — Исса направился вслед за старухой, которую выкатил из гаража мужчина, изначально вышедший их встретить.

Кэрол и Тим недоуменно переглянулись между собой, потом Тим пожал плечами и, легко держа мальчика одной рукой, второй сжал кисть девушки.

Спайк ковылял рядом, не проявляя никакого беспокойства, лишь обнюхивал стены и углы, изучая незнакомое место.

Кален задержался, чтобы положить тяжелые пистолеты в машину, и поспешил за остальными.

Габриэла разместила всех по комнатам, сказав, что она устала с дороги и ей нужно отдохнуть хотя бы до завтра, прежде чем опять двинуться в путь. Ничего не объяснив и отказавшись отвечать на вопросы, она отправилась в свою комнату, заявив, что ей необходим отдых и все разговоры переносятся на вечер. Тим и Исса были помещены в одну комнату, Кэрол, Патрик и Торес — в другую.

Мальчик с удовольствием закутался в одеяло сразу же, как Тим положил его на постель, и тут же крепко уснул, измученный. Тим остался с ним и женщинами, в то время, как Исса со Спайком отправились незаметно проверить дом.

Вернувшись, Исса объявил, что все тихо и спокойно, кроме Калена, мужчины, который их встречал, Джона, как они узнали, и женщины, ухаживающей за Габриэлой, в доме никого не было. Ничего подозрительного ни Исса, ни Спайк не заметили. Оружие тоже не нашли.

— Ладно, до вечера отдыхаем, а там поглядим, что задумала старуха, — сказал Исса, расслабившись и успокоившись. — Одно скажу — не нравится она мне! Мерзкая ведьма! И чего ты с ней вообще когда-то связалась?

Он посмотрел на Кэрол.

— Она всегда была неприятной, не спорю, — Кэрол пожала плечами. — Но она мне действительно помогала и подсказывала… Когда я была напугана и на грани сумасшествия от того, что со мной происходило, она нашла ответы на мои вопросы… рассказала о проклятии и даре… учила понимать свои сны… Однажды у меня было видение, моя казнь, в газовой камере… мне было так больно, я так кричала… словно я горела изнутри… И я стала звать ее на помощь. И она услышала меня, она пришла. Я почувствовала, будто она положила ладонь мне на лицо, и моя боль сразу ушла… Если бы не она, я бы сошла тогда с ума, как моя мама… Как многие проклятые, которые не понимали, что с ними происходит. После этого видения я очнулась в психиатрической больнице… уже во второй раз. Тогда-то я и поседела. Даже Джек больше не верил в то, что я не больна, уверенный, что я схожу с ума, как мама… Превращаюсь в такую же опасную психопатку, как она, и не забирал меня домой, отдал в руки врачей, а они превращали меня в овощ, пичкая сильными лекарствами, потому что я сопротивлялась и буйствовала… И никто мне не верил. Никто. Только одна Габриэла. У нее на самом деле великий дар. Я тоже поначалу сомневалась в ее словах, но она всегда оказывалась права… И ее пророчества — тоже.

Кэрол подалась вперед, посмотрев сначала на Тима, потом на Иссу.

— Будет здорово, если она найдет твоего папу, Тимми! И твоих родителей, Исса! Или родственников, если родителей нет в живых. А она найдет, раз сказала.

Почему-то они не разделили ее восторга, хмуро промолчав.

— Что с вами? Неужели вы не хотите?

— Ну… это любопытно, конечно, узнать кто ты и откуда… — ответил Исса. — Но что мне делать, если она найдет моих родителей, если они живы, или родственников? Перерезать им горло за то, что бросили? Спросить — почему и за что? Я не хочу, это бессмысленные и глупые вопросы.

— Но а вдруг тебя не бросали? Если ты потерялся или тебя украли? Ты же не помнишь, как оказался на улице.

— Не помню. Я был совсем маленький. Мои самые ранние воспоминания — это как я шатался по улицам с цыганами и попрошайничал вместе с другими детьми. Что было до этого я уже не помню. Потом я от них сбежал, как подрос, потому что меня били и морили голодом, если я мало приносил денег… В общем, не сладко там было.

— Так тем более! Может, эти цыгане тебя украли еще малышом, а твои родители знать не знают, что с тобой случилось и где ты!

— Хватит, ясноглазая, сказки мне рассказывать… я никогда в них не верил. Знаешь, сколько детей я видел на улицах, таких же, как я, как Нол? Сотни. И что, всех украли цыгане? У всех есть бедные несчастные родители, которые их любят и ждут? Ерунда.