Травма. Невидимая эпидемия

Строительство мира, который справился бы с имеющейся травмой, требует от нас осторожности. Ведь мы обязаны при этом всеми силами предотвратить усиление или создание новой травмы. Самый яркий пример – сфера коммуникации. Нас окружают фейковые новости, интернет-слухи и сплетни. Общественные лидеры и руководители высокомерно игнорируют истину. В таком мире нам нужно как можно больше внимания уделять нашей собственной речи и способам коммуникации. Язык позволяет нам выражать свои чувства и убеждения, и это важная часть проработки травмы. Но в то же время язык может вызывать определенные чувства и затрагивать некоторые убеждения в других людях. Поэтому нам нужно бережно использовать язык и ожидать от наших лидеров такого же чуткого отношения.

Сегодня намного чаще стали использовать резкие и негативные выражения. Социальные сети и новости наполнены угрозами и оскорблениями – ситуация, которая была бы недопустима еще несколько лет назад. А ведь от наших способов общения с другими и выражения себя зависит очень многое в мире, который мы строим. Унизительные ярлыки и высокомерная речь отчуждают и обессиливают людей. Язык превращается в оружие – причем страдают, как всегда, самые уязвимые. Имея это в виду, я предлагаю нам, лидерам и гражданам, четыре практических совета для формирования более ясной и искренней коммуникации, которая поможет остановить распространение травмы:

1. ИЗБЕГАТЬ ПРЕУВЕЛИЧЕНИЙ. Наводнение, затопившее целый город, ужасно и чудовищно. Называть ужасными и чудовищными результаты выборов, которые тебе не понравились, или людей с другими политическими мнениями – значит не просто обесценивать действительный смысл этих слов, но и преуменьшать их истинное значение.

2. НЕ НАВЕШИВАТЬ ЯРЛЫКИ. Часто язык используется для создания ложных сходств и различий между группами людей. Двухцветная американская политическая карта, гендеры, сексуальность, раса. А еще так описывают, как человек вообще оказался в своей стране. Например, слово иммигрант используется в США для очень резкого выделения группы людей – несмотря на то, что большинства сегодняшних жителей этой страны не существовало бы, если бы не иммиграция.

3. НЕ УПРОЩАТЬ. Упрощения очень опасны, когда речь идет о чьей-то личной травме. И они еще более опасны, когда дело касается масштабной общественной травмы. Например, меня настораживает, как используют термин «сексуальное насилие» в здравоохранении и в медиа. Этот термин как будто бы должен объяснить и уменьшить уровень перенесенного насилия – как если бы насилие было извинительно или менее катастрофично, если у него была сексуальная природа. Такое упрощение травматичного опыта часто совершается мимоходом, ненамеренно. Однако оно все равно может усугубить травму.

4. ДУМАТЬ О ПОСЛЕДСТВИЯХ. Это предложение относится ко всем примерам, приведенным выше, – и ко многим другим. Я приведу еще один. Меня глубоко тревожит использование термина «выгорание» для описания состояния работников системы здравоохранения. На самом деле эти люди просто не могут дальше работать в системе, которая их перегружает и обесценивает. А мы вместо обсуждения системных проблем возлагаем ответственность на самих работников, которые якобы слабы и недостаточно о себе заботятся. Таковы последствия использования термина «выгорание», о которых следовало бы подумать. Когда мы не отдаем себе отчета в правильном использовании языка, мы можем стать невольными сообщниками травмы. Ведь может оказаться, что мы лишь даем пищу стыду, которым и так захвачены эти люди, – вместо того, чтобы заниматься совместно с ними исправлением окружающей системы и среды.

Понятно, что одной доброй, ясной и внимательной коммуникацией не обойтись. Но это хорошее начало. Это обязаны учитывать те из нас, кто берет на себя роль лидера и надеется в ней преуспеть.