Требуется идеальная женщина

— Шпиц Энцо и ши-тцу Миюки. Я всегда беру их с собой.

— Да? Здорово. Если вы не против, давайте проверим звук.

Мужчина с седоватой щетиной время от времени отрывался от трех своих мобильников и, приподнимая морщинистое слоновье веко, бросал на нас рассеянный взгляд.

— Похоже, вы очень любите розовый… — сказала я, чтобы услышать ее ответ. Но ей послышалось «вы очень любите розы».

— Да, розовые розы. Вот такие. — И она показала стоящий на столе цветок. — Но даже когда я смотрю на розы, мне грустно. Потому что они увянут.

— О’кей! — воскликнула я. — У меня все отлично! Сейчас скажу журналисту, что мы готовы.

Я нашла Патриса на улице. Он стоял на тротуаре и спокойно курил энную по счету самокрутку. Он больше не нервничал, и пот у него на лбу высох.

— Я не стану ее интервьюировать, — решительно сказал мне Патрис. — Дело не в моих убеждениях. Не в какой-то там идеологии. Это вопрос компетенции.

К нам подошел пиар-директор. Он был бледен. Взяв мои руки в свои, он легонько встряхнул их и, заглядывая мне в лицо, проговорил:

— А не могли бы вы это сделать?

— Точно, — вмешался Патрис. — Мы тебе доверяем. Ты справишься. — И он положил мне на затылок свою ладонь.

Я с удивлением смотрела на двух совершенно не похожих друг на друга мужчин, одинаково спасовавших перед маленькой женщиной. Согласно кивнув, я отправилась брать интервью у Мадемуазель.

— Какой женский образ вы представляете? — спросила я.

— Не знаю, — ответила она. — Не мне об этом судить. Но я пытаюсь быть свободной женщиной.

— Трудно сказать, что ваша «женщина-пирожное» олицетворяет идею свободы.

— Не соглашусь. Нужно любить представление о женщине, чтобы ее защитить.

— В смысле? Я вас не понимаю…

— Некоторые люди — из тех, что пытаются защищать женщин, — мыслят стереотипами. Но мне не нравятся стереотипы. Что не мешает мне защищать женщин.

— Говоря им: «Одевайтесь в кукольные платьица»? Странная защита…

— А что, разве для того, чтобы тебя воспринимали всерьез, обязательно коротко стричь волосы и носить штаны? Так, что ли? Какая же это защита? Я понимаю женщин, которые не желают одеваться так, как одеваюсь я; я понимаю их и уважаю их мнение. Но мне очень жаль. Я слишком люблю женщин, слишком горжусь своей женственностью, чтобы отстаивать право выглядеть как мальчишка.

Слова Захии пробудили во мне воспоминание об одной старой фотографии. На ней была запечатлена женщина с такими же, как у нее, накладными волосами, с такими же накрашенными а-ля Бардо глазами и такая же маленькая и хрупкая. Но что это была за фотография? Я никак не могла вспомнить, и меня это раздражало.

— Не люблю пропаганду, направленную против женственности, — окончательно добивая меня, добавила Захия. — Я свободна создавать тот образ женщины, который мне нравится. Это мой мир, и мне плевать, что о нем скажут другие.

Захия рассказала, что она очень хорошо училась в школе. Девочкой она обожала выдумывать разные истории. В одной из них действие разворачивалось в чайном салоне — «точно таком, как тот, в котором мы находимся», — так она выразилась. Когда ей исполнилось десять лет, ее родители развелись, и они с матерью и братом переехали во Францию, в Шампиньи-сюр-Марн. Она плохо говорила по-французски и, хотя была сильна в математике, в школе скатилась на двойки. Она никогда не забывала свою родину и гордилась арабской культурой. Она вспомнила пятидесятые, когда ее бабки и прабабки одевались как им нравилось и оставались верующими без принуждения.

— Я хотела бы показать экстремистам, что можно быть мусульманкой и жить нормальной жизнью. Сколько народов, у которых украли жизнь, право смеяться и смотреть на картины! Я думаю о них с грустью, — сказала она.

Через несколько лет после переезда во Францию, совсем юной девушкой, она познакомилась с не очень хорошими людьми. Она не стала скрывать причину, подтолкнувшую ее к этому шагу: причиной были деньги. Она нуждалась в деньгах, чтобы покупать разные вещи, потому что общество требует от нас, чтобы мы покупали вещи. Беспрестанно. Чтобы мы заполняли ими пустоту. От одного нехорошего знакомства к другому, такому же сомнительному, Захия начала встречаться — не бесплатно — с некоторыми футболистами французской сборной. В первый раз — ей только-только исполнилось семнадцать — ее отправили в Германию, в отель, где ей предстояло услаждать героев нации. Она стала сюрпризом для звезды отечественного спорта.

— С днем рождения!

Но она была несовершеннолетней, и разразился скандал, известный как «дело Захии». Футболистов вызвали в суд, но в конце концов оправдали, сняв с них все обвинения. А вот ей отмыться не удалось. В отличие от спортсменов ее имя отныне оказалось прочно связанным с проституцией.

— Знаете, это было ужасное унижение, — сказала она.