Требуется няня

– Все мы знаем, что самое лучшее для нее – это оставаться дома, – заявляет мой собеседник. – С няней. Стивен убедил меня в том, что, если она будет иногда ненадолго выходить на прогулку, это может сработать. Он сказал, что это будет для нее полезно и что я могу ни о чем не беспокоиться, если вы постоянно будете рядом с ней. Я сдался, пошел у него на поводу. И посмотрите, к чему это привело…

Но я в этом не виновата! Мне ужасно хочется выкрикнуть эти слова. Это вы создали иллюзию, что ее дочь все еще рядом. Это вы позволили ей жить в придуманном мире. Все это ваших рук дело, а не моих.

Или я одна. Не может быть, чтобы я одна понимала, что все это неправильно, что вся эта иллюзия не может продолжаться вечно. А когда правда станет очевидной, когда Колетт осознает, что ее дочь давно мертва, это ее уничтожит. Боль, которая на нее обрушится, разорвет ей душу. Порезы на коже, попытки выбежать на дорогу перед мчащимся автомобилем – все это меркнет на фоне того, что еще она может попытаться с собой сделать.

И кто будет в этом виноват?

Глава 32

На выходе я прохожу мимо Малкольма таким образом, чтобы он не мог разглядеть слезы в моих глазах.

Я стараюсь унять гнев и утереть слезы. Вернувшись домой, я сразу бросаюсь в объятия Джонатана, и в этот момент он объявляет:

– Я нашел работу!

Однако я чувствую, как все его тело напрягается.

– Эй! – окликает меня он. – Что происходит? Случилось что-нибудь? – Джонатан слегка отстраняется, чтобы заглянуть мне в лицо: – Тебя обидели? Я прижимаюсь носом к его плечу и бормочу что-то невнятное, но Джонатан не унимается. – С тобой все в порядке, Сара? Ты меня пугаешь.

– Извини, – говорю я, сделав шаг назад.

– Что произошло?

– Что ты там такое сказал? – интересуюсь я, потирая пальцами глаза. – Ты устроился на новую работу?

– Ну да, в том винном баре в Сохо. – Джонатан встряхивает головой: – Но давай об этом потом. Что у тебя случилось?

Я не знаю, с чего начать. Но держать все в секрете от Джонатана я больше не могу. В конце концов, он единственный человек, который в сложившейся ситуации будет на моей стороне.

– Никакой маленькой девочки нет, – сообщаю я ему.

Джонатан ничего не отвечает, лишь с озадаченным видом потирает ладонью лицо.

– Эта девочка, Пэтти, – продолжаю я, – на самом деле давно умерла.

Джонатан, по-прежнему не произнося ни слова, смотрит на меня.

– То есть няне не за кем присматривать, – поясняю я. – И так было всегда.

И тут меня словно прорывает. Я рассказываю Джонатану обо всем – о смерти девочки, о болезни Колетт, о тех женщинах, которые якобы работали нянями в доме Бэрдов. И о том, что пытается скрыть их семейство.

С ходу разобраться во всем том, о чем я говорю, Джонатану нелегко, да что там – почти невыносимо. Он внимательно смотрит на меня, впитывая каждое слово, и на его лице читаются тяжелые мысли.

Я, наконец, опускаюсь на раскладной диван. Я выплеснула все, что накопилось у меня на душе, но не должна была делать этого по условиям контракта. Но я дошла до предела и не могла больше сдерживаться. Мне было просто необходимо поделиться с Джонатаном, поскольку я явно не в состоянии справиться с ситуацией в одиночку. И потом, если уж я собираюсь выйти за него замуж, я не должна от него что-либо скрывать.

Джонатан смотрит на меня так, словно только что увидел привидение. Я упираюсь руками в колени и подпираю щеки ладонями.

– Значит, все это выдумано – про няню, про ребенка? – уточняет Джонатан.

– От начала и до конца. Я бы и раньше тебе все рассказала, но они заставили меня подписать контракт. Они пригрозили мне, что за разглашение засудят нас обоих. Со всеми нянями они заключали контракт, в котором был пункт, запрещающий кому-либо что-либо рассказывать.

– Подожди… – поднимает руку Джонатан. – Со всеми нянями? А сколько их было? И сколько времени они у них работали? Сколько вообще тянется вся эта история?

– Уже двадцать лет.

– Сара… – Джонатан трет ладонью лоб, подыскивает подходящие слова. – Но ведь это…

– Ты хочешь сказать, что все это какой-то бред и что я здорово вляпалась?

– Да. – Джонатан пытается поймать мой взгляд. – И что же ты делала целыми днями все это время? Притворялась?

– Да. – Я рассказываю все: про игры с воображаемым ребенком, про домработницу и повара, про консьержа Малкольма, которое, я почти уверена, все известно. Про приемного сына Колетт, который устроил собеседование. О праздновании дня рождения давно умершего ребенка, который я помогаю организовать. О пьянстве Колетт, о том, как она изрезала на себе платье – и саму себя тоже. О чудовищном скандале в магазине игрушек.

– Черт меня побери, – выдыхает Джонатан, когда я заканчиваю. Но это еще не все. В тот самый момент, когда я собираюсь посвятить Джонатана в подробности истории, у меня в заднем кармане оживает телефон. Издав четыре жужжащих звонка, он умолкает. Однако тут же на него приходит сразу несколько сообщений.

Я молю бога, чтобы они были не от Алекса Бэрда и не от Колетт.

Оказывается, что они от Стивена.