Треска. Биография рыбы, которая изменила мир

Население большинства городов не превышает двух тысяч человек. На излишне широких, ровных улицах мало машин. Ни толп людей, ни признаков бедности, ничего старого и абсолютно никакой грязи. Только безупречно чистое, лишенное деревьев пространство, усеянное новыми домами из бетона и металла. Эти дома аккуратно выкрашены в естественные, но холодные цвета и в сущности ничего не выражают. Большинство городов выглядит как распродажа новых гигантских домов-фургонов. «Это новые дома, построенные для молодежи уже после того, как мы вручную выкопали гавань», – говорит Тоумас.

Гавань в Гриндавике каждый год понемногу расширялась. Мужчины до сих пор углубляют ее дно. Теперь это порт приписки для пятидесяти рыболовных судов – от маленьких двухместных лодок, переделанных под кормовое траление, до больших современных донных драггеров.

После того как в 1976 году за Исландией была признана двухсотмильная экономическая зона, большинство государств также установили двухсотмильные зоны у своих берегов. Около 90 % известных в мире мест рыболовного промысла находятся в пределах двухсот миль от побережья как минимум одной страны. Сегодня рыбакам приходится иметь дело не с законами природы, а с правилами, установленными людьми. Их цель – поймать не столько рыбы, сколько получится, а столько, сколько разрешено. Рыбак всегда был искусным штурманом, матросом, биологом, метеорологом, механиком, вязальщиком сетей и ремонтником. Теперь ему важно уметь, подобно хорошему чиновнику, работать с законами, обходя ловушки и пользуясь лазейками. И рыбаки овладевают этим навыком. Большинство из них считают, что регулирование отрасли – не их забота. Рыбаки убеждены, что устанавливать правила – задача правительства, а сами они просто должны в них ориентироваться. А если запасы рыбы сокращаются, виной тому неверные действия властей.

Если экономическая зона используется, как в большинстве случаев, для недопуска иностранцев, государству остается лишь регулировать внутренний промысел. Исландцы видели в этом основу для эффективного управления. Йоуханн Сигурйоунссон, заместитель директора Института морских исследований, отмечал: «Достаточно следить за собственными гражданами. Не нужно устраивать таких олимпийских состязаний, как в Северном море, когда все пытаются выловить как можно больше рыбы и как можно быстрее». Европейское сообщество пыталось решить эту проблему бюрократическими методами, с помощью Единой политики в области рыболовства, но это привело к появлению множества новых, чрезвычайно запутанных национальных правил, которые рыбаки должны были соблюдать.

Исландское правительство осознало, что необходимо снизить эффективность флота, и постановило увеличить размер ячеек трала. Но рыбаки компенсировали это покупкой новых траулеров. Тогда власти ограничили численность флота и количество дней, проводимых в море; рыбаки ответили покупкой более крупных и более эффективных снастей. Популяция трески продолжала сокращаться. В 1984 году правительство установило квоты по разным видам рыб на один сезон из расчета на судно. Это была противоречивая и во многом нерациональная система. Придонная рыба, поднимаемая с глубины девяносто метров, гибнет от перепада давления. Но если это оказывалась треска, а квота на треску была исчерпана, ее выбрасывали за борт. Или, например, если треска случайно попадала в сети для пикши или камбалы в ту неделю, когда цены на треску были низкими, рыбаки также выбрасывали ее за борт, поскольку не хотели расходовать квоту на треску в те дни, когда не могли продать ее по выгодной цене.

В 1995 году была введена система, призванная ограничить общий вылов трески максимумом в 25 % от предполагаемых запасов. В ней тоже имелись лазейки. Но каждая подобная мера встречала все меньшее сопротивление. Увидев сокращение популяции трески, исландцы испугались возврата к средневековью: к землянкам, сараям, закопанным в землю акулам и жареным бараньим головам. Государственные деятели, рыбаки, владельцы траулеров и продавцы морепродуктов – все начали сотрудничать с учеными из Института морских исследований. Их главными противниками были местные политики, каждый из которых пытался добиться привилегий для своего региона.

До введения двухсотмильной зоны Тоумас Торвальдссон никогда не задумывался о чрезмерном вылове; его мысли были заняты тем, как поймать больше рыбы. Но теперь ему пришлось ограничивать свои уловы. «Думать о сокращении добычи очень трудно», – говорит он. Торвальдссон показывает пустое общежитие, где до 1990 года жили 52 работника из других районов Исландии. Они производили 2000 тонн сушеной рыбы в год. В последние годы предприятие Тоумаса производит лишь от 300 до 400 тонн в год. Выше цены, меньше рыбы и меньше рыбаков – такова новая формула исландского рыболовства. Этот сектор остается основой экономики, но правительство уже сократило численность рыбаков до 5 % от всех трудовых ресурсов.