Третья Арена

Мы тащимся вперед, я иду впереди, следуя за человеком в мантии. Все это время мои глаза бегают вокруг, осматривая все вокруг, ища способ вырваться из этого кошмара. Мы так близки к тому, чтобы добраться до Техаса, что я ни за что не сдамся сейчас. Я сделаю все возможное, чтобы выбраться из этого места. Мое сердце воспаряет, когда я замечаю ярко-рыжие волосы. Я оглядываюсь. Молли находится в другой цепи заключенных, ее ведут в том же направлении, что и нас. Она скрипит зубами и хромает. Я выдыхаю воздух, который задерживала, когда вижу, что в нескольких шагах позади нее стоит Бен. Я с облегчением обнаруживаю, что он совершенно невредим после аварии, хотя на его одежде кровь. Я просматриваю остальную часть очереди, но Стефана и Зика нигде не видно. Я не могу не опасаться худшего. Нас ведут мимо ряда клеток, заполненных животными. Я вижу, что в одной из клеток заперты Пенелопа и Джек. Они выглядят испуганными, сбились в кучу, трясутся. Мое единственное утешение в том, что они есть друг у друга. Пока мы тащимся через пустошь, мне удается поймать взгляд Молли. Молча мы пытаемся общаться друг с другом. Она смотрит на велосипеды так же, как и я. Мы оба думаем, что они наш единственный шанс на спасение. Если мы хотим дожить до завтрашнего дня, нам придется как-то их украсть. Я указываю на цепи на своих запястьях. То, как мы все связаны друг с другом, означает, что если я дерну достаточно сильно, я могу заставить всю веревку упасть. Тогда, в этой неразберихе, мы могли бы найти способ вырваться на свободу. Я оглядываюсь на Райана и поднимаю свои скованные руки, пытаясь донести до него, что я собираюсь сделать. Я изображаю, как стягиваю их вниз, и он понимающе кивает. Но моя попытка связаться с ним не остается незамеченной охраной. Работорговец подъезжает на своем велосипеде и щелкает хлыстом по моей груди, прежде чем с ревом умчаться прочь. Я вскрикиваю от боли и падаю на колени. На моем топе появляется кровь. Несмотря на боль, заставляющую черные звезды вспыхивать в моем видении, я знаю, что не могу упустить эту возможность. Я притворяюсь, что пытаюсь встать, зная, что работорговец вернется и снова выпорет меня. Медленно поднимаясь на колени, я быстро смотрю на Молли и киваю, как бы говоря: сейчас. Мы одновременно натягиваем наши цепи. Я вижу, как ее веревка начинает падать, и слышу, как заключенные позади меня тоже начинают падать. В то же время работорговец возвращается на своем велосипеде, высоко подняв хлыст, готовый наказать меня за мой бунт. Я протягиваю руку и хватаю хлыст, когда он взмахивает им. Я хватаю его изо всех сил, не отпуская, затем дергаю на себя. Работорговец слетает с велосипеда и с хрустом падает на землю. Мотоцикл направляется прямо к толпе людей, заставляя их разбегаться во все стороны. В этот момент начинается хаос. Работорговцы начинают мчаться к нам на своих велосипедах, пытаясь подавить столпотворение своими кнутами. Но остальная часть моей группы понимает, что происходит они инстинктивно знают, что я пытаюсь освободить нас всех, и другие заключенные тоже это понимают. У работорговцев может быть оружие и велосипеды, но у нас больше людей и несокрушимая воля к жизни. Если я просто смогу снять с себя цепи, я стану грозным противником. Навстречу мне с визгом мчится мотоцикл, и я знаю, что у меня есть только один шанс сделать то, что я планирую сделать. Это безумная идея, но у меня нет других вариантов. Когда мотоцикл летит ко мне, его водитель готов ударить меня кнутом, я выбрасываю свои скованные руки прямо перед его шинами. Когда хлыст хлещет меня по спине, заставляя кричать от боли, мотоцикл с ревом проносится прямо по ржавым цепям, разрывая их пополам. Я свободен. Я немедленно вскакиваю на ноги и прыгаю, как кошка, на заднюю часть мотоцикла. Работорговец не ожидал, что я буду действовать так быстро, и не успел вовремя защититься. После короткой схватки мне удается столкнуть его с велосипеда. Он сильно ударяется о землю и катится по пустынной земле. Я беру управление мотоциклом на себя и разворачиваюсь, направляясь прямо к Райану. “Цепи!” кричу я. “Я собираюсь перерезать твои цепи!” Я вижу, как он присел на корточки и раскинул руки, закрыв глаза, не в силах смотреть. Но я отлично управляюсь с цепями, и они ломаются под моими колесами. Он свободен. Теперь нас двое, способных сражаться. Заключенные в цепи Молли и Бена окружены велосипедами, загнаны в угол, как овцы, которым некуда идти. Это зависит от меня и Райана, чтобы освободить их. Я замедляю мотоцикл, позволяя ему запрыгнуть на спину. “У тебя кровь”, говорит он, прыгая дальше. “Со мной все будет в порядке”. Он обнимает меня за талию здоровой рукой, другая безвольно свисает с его бока, и я снова завожу мотоцикл. Вместе мы мчимся вперед, направляясь прямо к группе. Я пытаюсь разоблачить их блеф, заставить их разбежаться, но они удерживают свои позиции. “МЫ РАЗОБЬЕМСЯ!” Райан кричит мне в ухо. Я вижу испуганные лица заключенных за шеренгой тюремщиков на велосипедах. Все знают, что должно произойти, и я единственный, кто может это остановить. Но я этого не сделаю. Это наш единственный шанс. Я гнал мотоцикл, набирая все большую и большую скорость. “ПРЫГАЙ, КОГДА Я СКАЖУ!” Я кричу Райану в ответ, молясь, чтобы он услышал меня сквозь рев ветра. Его хватка на мне становится все крепче и крепче. “СЕЙЧАС ЖЕ!” Я кричу. Мы оба отпрыгиваем в сторону, позволяя нашему мотоциклу двигаться вперед без нас, и сильно ударяемся о землю. Я перекатываюсь по выжженной земле, один, два, три раза, затем мне удается остановиться. Я оглядываюсь через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как мотоцикл на полной скорости врезается в других. Бензобак взрывается, и я пригибаюсь, прикрывая голову руками, когда языки пламени и куски искореженного металла взлетают в воздух и осыпают меня дождем. Это тот шанс, в котором нуждалась другая группа. В хаосе и под прикрытием густого, клубящегося дыма они могут убежать от своих похитителей, многие из которых сейчас со стонами лежат на земле или катаются по земле, пытаясь потушить пожары, опустошающие их. “СЮДА!” Я кричу, вскакивая на ноги, не обращая внимания на боль в теле от удара о землю. Немного впереди Райану удается подтянуться. Его поврежденная рука бесполезно болтается вдоль тела. Все заключенные начинают следовать за мной. Впервые с тех пор, как меня приковали к передней части моей группы, я замечаю Бри, далеко-далеко позади. Она и Чарли пытаются освободить Джека и Пенелопу из их клеток. Я собираюсь крикнуть им, что у них нет времени, когда им удается открыть клетку. Собаки спрыгивают на землю и начинают бежать ко мне и Райану. Бри и Чарли берутся за руки и на полной скорости бегут сквозь огонь и дым, перепрыгивая через тлеющие части тел и куски металла. Я хочу подбежать к Бри, заключить ее в свои объятия, но я знаю, что должна продолжать идти вперед. Я должен верить, что она последует за мной. Райан прямо рядом со мной, когда я бегу. Из всех заключенных мы единственные двое, полностью свободные от наших оков. Остальные все еще связаны вместе. Все они бегут с разной скоростью и пытаются маневрировать в разных направлениях вокруг обломков. Это замедляет нас, давая работорговцам шанс перегруппироваться. Мы ни за что не сможем освободить всех заключенных. Но потом у меня появилась идея. Может быть, мы сможем использовать это в наших интересах. Я рассказываю Райану о своем плане, а он смотрит на меня как на сумасшедшую. Но когда он оглядывается и видит мотоциклы, мчащиеся к нам в ряд, он знает, что это наш единственный шанс победить наших похитителей. Мы передаем сообщение обратно заключенным, и один за другим они кивают в знак согласия. Мотоциклы догоняют нас, и работорговцы на них размахивают кнутами над головами, готовые сбить нас с ног. “СЕЙЧАС ЖЕ!” кричу я. Внезапно заключенные выстраиваются веером в длинную очередь, растягивая соединяющие их цепи так, чтобы они оказались на одном уровне с шеями приближающихся всадников. Один за другим работорговцы попадают в ловушку, цепи сбрасывают их с велосипедов и бросают на землю. Некоторые велосипеды продолжают мчаться вперед, прежде чем разбиться и взорваться, в то время как другие скользят в стороны и останавливаются. Мы с Райаном бросаемся вперед и хватаем запасные велосипеды. Теперь наша задача держать оставшихся работорговцев в страхе, пока пленники сбегают. Молли использует брошенный топор, чтобы начать разбивать цепи и освобождать заключенных. Как только им освободят руки, они окажутся в гораздо лучшем положении для кражи велосипедов. Мы с Райаном также хватаем брошенные инструменты, размахивая ими как оружием, когда начинаем кружить взад и вперед на наших велосипедах, сталкиваясь лицом к лицу с оставшимися работорговцами. Мы пытаемся держать их в страхе достаточно долго, чтобы остальная часть нашей группы была освобождена. Сцена позади нас - это полный хаос. Заключенные съеживаются, когда работорговцы пытаются силой заставить их подчиниться. Другие люди в мантиях бегают вокруг огня, кричат, пытаясь раздуть пламя. Еще больше людей все еще лежат мертвыми на земле, их конечности вывернуты и торчат под болезненными углами. Повсюду густой дым, застилающий мне обзор. Затем сквозь дым появляется фигура. Несмотря на то, что он полностью одет, я сразу узнаю в нем человека, который впервые заговорил с нами в тюремной камере. Он стоит впереди группы работорговцев, ведя их в бой. Красный туман застилает мне зрение. Я завожу мотоцикл, размахиваю ломом в руке и мчусь к нему. Я замахиваюсь ломом назад и, проходя мимо, опускаю его со всей силы. Я слышу треск его черепа, вижу, как он падает замертво на землю, и меня охватывает болезненное удовлетворение. Я оглядываюсь назад и вижу, что Молли и остальным удалось раздобыть велосипеды. Как бы мне ни хотелось, чтобы мы могли освободить всех заключенных здесь, я должен быть эгоистом и заботиться о своих собственных. Я подъезжаю к своей группе. “Бри, залезай на заднее сиденье”, говорю я своей сестре, которая обнимает Пенелопу. “Молли, ты берешь Чарли и Джека. Райан, Бен, возьмите по велосипеду каждый. Нам понадобятся свободные места для Зика и Стефана, как только мы их найдем. Давай, пошли.” Все занимают позиции, и я прокладываю путь через территорию комплекса, пробегая мимо горящих строений и групп работорговцев и заключенных, пытаясь найти среди них Зика и Стефана. Но их нигде не видно. “Мы должны убираться отсюда!” Молли плачет сзади. "нет!” Я кричу в ответ. “Сначала нам нужно найти Зика и Стефана”. “У нас нет времени”, рявкает она. Она права. Работорговцы заметили нашу маленькую банду и начинают преследовать нас. Но от мысли о том, что я оставлю своих друзей, у меня кровь стынет в жилах. “Мы не можем оставить их!” Я кричу. “Мы должны спасти их”. Молли смотрит мне в глаза. “Мы не можем спасти их, Брук. Их здесь нет. Они мертвы.”