Третья истина

Они пошли на луг. Ромашка послушно шла за ними… Арно на этот раз, был оставлен дома. Виконт предложил:

– Пока добираемся до подходящего места, давай поговорим. Ты не в своей тарелке эти дни. Можешь объяснить, что тебя угнетает? Или угнетало в городе?

– Я все время была совсем одна…

– Но почему? Подруги, я не говорю о родственниках… Да! Виктор с Митей совсем рядом, в Новочеркасске и часто бывают в Ростове.

«Мануфактура Хохладжаева», февральский день, Виктор, гонящий ее прочь… Это и вспоминать долго не надо, и так все время в памяти. Прерывисто дыша от вновь переживаемой обиды, Лулу поведала о той единственной, но незабываемой встрече с братом.

Виконт остановился.

– Жаль одного – что его нет сейчас здесь… Но я уверен, – он помедлил, – да, уверен, Дмитрий повел бы себя иначе. Виктор действительно грубоват и, не смейся, застенчив. Зависим от мнений, не уверен в себе, не умеет себя поставить и это его злит.

Лулу вдруг вспомнила свою встречу с Виконтом на вокзале. Это что же, она – как Виктор? Или Виктор – как она??? – Она поглядела на Виконта широко раскрывшимися глазами.

– Что – непонятно выражаюсь? – перебил сам себя тот.

Лулу почувствовала, что краснеет и прошептала: «понятно»

В глазах Виконта промелькнула смешинка, и губы тронула улыбка, такая заразительная, что Лулу не могла не ответить ему своей, смущенной. Они некоторое время помолчали, глядя друг на друга. Потом, согнав улыбку с лица, Виконт заговорил опять:

– Гимназия, студенчество! Нет, Александрин! Это все нельзя скомкать. Распробуй, рассмотри, не ершись. И не поддавайся обстоятельствам – они сами трепещут перед натиском!

– А Софья Осиповна и господин Петров? – привела Александрин убийственный пример неподдающихся обстоятельств. Она была уже готова выпалить, что жить с ними было невыносимо, и она их ненавидит, но Виконт остановил ее энергичным взмахом руки:

– Все! Все! Я уже все про них знаю. – И продолжал после паузы:

– А книги? Тебе одиноко и с ними? Не утешают?

– Я покупаю книжки – тоненькие такие. И читаю. Только часто дурацкие какие-то продают. Я люблю, когда попадается издание: «Весь Жюль Верн» и еще Дюма.

– Ну, так это же захватывает, Александрин! Книга! Ты – в ее власти, она – в твоей.

– Потому что придумывать можно еще приключения, которые там пропустились? – догадалась Лулу.

– Именно!– от энергичного кивка волна мягких густых волос упала ему на лоб, он смахнул их и посмотрел на Лулу одобрительно. Воодушевленная его взглядом, она продолжала:

– И еще я из дома альбом взяла с картинками. Там и фигуры есть…

– Скульптура? Репродукции?

– Наверное. Я люблю, когда не просто стоят, а когда что-то делают… Вот рыбак поймал большую рыбу, она бьется, как будто совсем живая, хотя сначала каменная, а потом еще и в книжке…

– Двойное отстранение, хочешь сказать? Понятно. Жанровая и анималистическая скульптура вас привлекают, мадемуазель.

– Ой!

– Что «Ой»! Учись, пока я рядом, – он коснулся пальцем кончика ее носа, – Ладно, коней Клодта покажу, напомни! Пока обратимся к живой лошади.

Он резко свистнул:

– Видишь, сразу подтянулась, это тебе не гордец Арно, к которому надо ходить на поклон!

Смирная Ромашка нежно заржала и, подойдя, потянулась губами к карману куртки Виконта.

– Ну, есть, есть! Умница! – он погладил кобылку по морде и вытащил из кармана сахар, которым Ромашка со смаком захрупала.

– А ты? Явиться к лошади без угощения хуже, чем к классной даме без реверанса, захвати в следующий раз. Она сладкоежка.

Ах, если бы он когда-нибудь на занятиях назвал умницей ее, Лулу! Она вздохнула и принялась двумя ладонями гладить Ромашку по морде и приговаривать хорошие слова. В это время Виконт вытащил из голенища короткий хлыст, поправил седло, сняв с него и бросив в траву какие-то приспособления. Он стал абсолютно серьезен, гораздо серьезнее, чем на занятиях по арифметике…

– Слева, Александрин, только слева. Она будет стоять неподвижно. Нет, не надо строиться с лошадью в шеренгу. Если поедешь туда, – он указал на дорогу, – стань спиной к этому направлению.

– Поеду спиной вперед??? – она искренне пришла в недоумение.

– Шутки в сторону, Александрин!– он взялся за стремя и повернул его к Лулу. – Левую ногу в стремя. Твоя задача – вскочить в седло. Перемахивая правой, развернешься. Стремя впоследствии будешь поворачивать сама, правой рукой.

Так вот что он делал тогда, будучи ее «стремянным» – разворачивал стремя!

–Толчок! Смелей!

Ромашка не проявляла никакой заинтересованности к попыткам Лулу вскочить в седло. После нескольких неудач, ей удалось, вцепившись в гриву, вскарабкаться на лошадиную спину. Сверху она выжидательно посмотрела на Виконта – сейчас, наверное, можно будет поскакать!

– Ты, вероятно, прослушала, Александрин! Вскочить, я сказал, а не вползти. Улитки на винограднике прыгают резвее! Слезь!

– А может… Я пока так поезжу, а потом…