Третья истина

– Нет, нет, подождите. На минутку хотя бы одну! – Лулу казалось, что некоторые слова по-русски звучат убедительнее.

– «Хотя бы одну минутку» – строй фразы правильно, Александрин! Жду. Минуту.

Лулу торопливо сняла крышку с вензелями и стала рыться в ворохе бумажных фигурок.

– Это не та, не та, сейчас найду Дантеса…, Вы сразу поймете… прошла минута?

– Постой, постой, это ты рисовала? – он взял несколько фигурок.

– Это я просто, чтобы играть, всякие принцессы, это не то… Понимаете, я вообще не хорошо умею рисовать, а тут такое важное дело!

– Почему? Своеобразно, цвета хорошо подобраны.

– А мужчины и вовсе никуда не годятся!

– Все или некоторые?

– Ой, что вы, я же о …

– Да понял, понял. Только почему они все у тебя с одним выражением и в одинаковой позе? Стоят, расставив руки? И рисовать поучу, только как-нибудь потом. Сейчас беги.

– Еще чуточку! Потом, правда, можно поучиться рисовать? У вас? А так удобнее играть! Они могут делать, что хочешь.

– Исходная позиция.

– Вот он! – Лулу протянула Виконту злобного уродливого карлика с огромной бородой, в черной одежде.

– О! Этот злодей тебе удался!

– Похож?

– На кого? Да, у него человеческие черты, это типаж.

– Дантеса звали Типажом?

– Почему Типажом? – Виконт рассмеялся. – Его Жоржем звали, вообще, при чем тут он?

– Это же он Пушкина убил, а здесь я ему не дам, – принялась тараторить Лулу, – вы мне нарисуйте Пушкина, нарисуете? У меня он совсем не выходит, я с портрета срисовывала, того самого, вы говорили, Тропинина, да? Он совсем ужасный вышел, и пришлось из него Дантеса делать… принести вам карандаши, или у вас есть? Наверное, есть!

– Стоп, стоп. Я нарисую тебе Пушкина, но не сейчас и не для игры. Пойми, Александрин, при всем благородстве твоего желания не дать погибнуть Пушкину, превращать его в бумажный фантик – не надо. Кстати, Дантес был весьма интересным мужчиной.

– Как вы? Такой же красивый?– спросила Лулу с превеликим огорчением.

– Опомнись! Я только что не урод!

Виконт с пристуком двинул туда-сюда ящиком секретера, и в его руках возник толстый короткий карандаш с колпачком. Росчерк по Сашиной коробке, и на ее картонном боку запечатлелся внушительный угол, несколько закругленный на вершине, – нос, снизу – двойная волнистая линия – губы, сверху - две дуги, удивительно передающие комично-сердитое выражение, – глаз под бровью... Второй угол образовал подбородок, тоже, отнюдь, не малого размера… Виконт поднес коробку поближе к носу Лулу:

– Хорош?

– Как вы можете? Это совсем, совсем неправильно! И непохоже!

– Ставишь под сомнение мои способности рисовальщика? Вылитый! Гляди.– Он повернулся в профиль, задрал нос, насупил брови и скривил губы.

Лулу вынуждена была мысленно согласиться: что-то есть… Но, засмеявшись, назидательно сказала:

– Это вовсе не лицо, это, знаете, как называется? Гримаса! Я еще не так могу!!!

– Не надо, не надо, сдаюсь. – К Лулу обратилось анфас знакомое лицо, с четко выписанными самой природой чертами.

Она взыскательно оглядела его: легкие русые волосы падают на просторный лоб, крепко сжатый рот, словно, удерживается от улыбки, глаза – сейчас большие, голубые и безмятежные, но она знает, как легко они меняют цвет или прячутся в веках, и как много выражений могут принять…

Она успокоено и убежденно повторила:

– Нет, вы очень красивый!

– Настаиваешь? Что ж, благодарю. Тогда согласимся на том, что Дантес был красавцем в другом роде. Это ты допускаешь?

–Это еще ничего… А вот Пушкин, он тоже красавец другого рода? Еще одного?

– Это ты не о внешней красоте говоришь.

Лулу не поняла его и спросила о своем:

–Так нарисуете Пушкина? Как сами хотите? Чтобы не Тропинина, а наш был?

Ей очень хотелось напомнить, что он еще обещал вылепить ее, но она постеснялась.

– Попробую. Сейчас покажу тебе альбомы с портретами, поищи еще красавцев в нашу компанию. – Он, наконец, улыбнулся и присел на ручку кресла, перегнувшись к нижней тумбе секретера, но тут же перебил сам себя и вскочил:

– Что это я? Заболтался. Надо идти. Прости, занят. Идем, идем, поторопись.

Он пропустил Лулу вперед и захлопнул за собой дверь…

ГЛАВА 10. ЗАМОК В МЕЗОНИНЕ.