Третья истина

— Пардон, мсье! — Лулу церемонно присела перед Виконтом. Дождавшись кивка, которого согласна была бы подождать и подольше, пошла в дом.

В зале, куда Тоня втолкнула Лулу, собралось все семейство, кое-кто из прислуги и какие-то посторонние люди. Среди них Лулу узнала двоих офицеров, бывавших прежде в гостях в Раздольном. Господин Курнаков, выпрямившись, как на карауле, строго одетый, четко и жестко говорил о войне, манифесте государя-императора и о том, что все, в едином порыве готовы отдать жизнь и кровь за победу славянства. В Лулу все протестовало: не отец должен был говорить эти красивые слова. Почему их не сказал только что Виконт? С каким воодушевлением Лулу кричала бы «Ура!» и первая бросилась отдавать свою жизнь и кровь. В чем дело? Неужели здесь кроется какой-то обман? Беспокойно переминаясь с ноги на ногу, она всматривалась в лица окружающих ее людей: маман возвела глаза к потолку, тетка прослезилась, братья стоят со злодейскими лицами, выпятив груди, мужчины-слуги все мрачные, из девушек кое-кто плачет… Вот и Тоня у двери прикрыла лицо платком, как будто случилось большое несчастье. Лулу стало не по себе. Она понимала каждое слово и все-таки не поняла чего-то главного… ясного всем остальным. Отец выглядит уверенным и даже довольным, но если доволен отец… Лулу побоялась додумать до конца свою мысль, но она снова и снова упорно кружилась в ее голове. Послышался сдержанный говор, все стали расходиться. В сопровождении офицеров, звеня шпорами, отец направился к двери. Лулу сделала шажок, чтобы отступить за спину Тони, но вдруг услышала неприязненный вопрос:

— Господин Шаховской, почему вы не потрудились прийти? Что, честь Отечества для вас — пустой звук?

Виконт, только что появившийся в дверях, спокойно ответил:

— Отнюдь! И потому я здесь. Несмотря на хозяйственные дела, которые, если помните, отныне в моем ведении… — помолчав секунду, он добавил с еле уловимой насмешкой:

— Я не предполагал, что вы закончите так быстро.

Господин Курнаков отвернулся и проворчал:

— Вы всегда найдете отговорку.

Один из офицеров обратился к Шаховскому:

— Вы, очевидно, не подлежите мобилизации?

— Я считаю целесообразным оставить его здесь! — вмешался отец. — Не Пузыреву же, в конце концов, справиться в случае чего. Нет, в доме должен остаться крепкий мужчина.

— Благодарю за оценку! О делах, очевидно, располагаете поговорить позже? — Виконт слегка поклонился и отошел, не ожидая ответа.

Управляющего, Алексея Кондратьевича Пузырева, бледного, испитого, худенького человечка, Лулу видела всего несколько раз и всегда поражалась его заморенному виду и петляющей походке. Представить, что он способен вообще с чем-то серьезным справиться, невозможно. Тетка как-то обронила, что не будь он родней, давно пора б взашей. Незнакомое слово, но можно догадаться, что его бы уволили. Значит, Виконт остается оборонять дом? Враги могут появиться и здесь? Но обычного подъема при мысли о врагах, атаках и обороне, она не испытала. Виконт не захотел даже слушать, что скажет отец о войне, да к тому же еще и откровенно солгал: не считать же важным хозяйственным делом сон на сене!

Очевидно, у нее был такой растерянный вид, что тетка, проходя мимо, заметила:

— Ишь, чувствительная какая, переживает…

— Евдокия Васильевна, ваша племянница, очевидно, переживает из-за невозможности продолжать занятия. По поводу разлуки с почтенной госпожой Фон Граббе она буквально рыдала сегодня на заднем дворе, скрываясь от посторонних глаз, — печально произнес стоящий рядом Виконт.

Лулу с удивлением на него посмотрела.

— Нет, нет, брату в доме не нужна германская шпионка, — у Лулу от этих теткиных слов радостно потеплело на сердце. — Других сыщем.

Радость угасла. Призрак еще неведомого чудовища погасил ее.

— Стоит ли теперь утруждать себя поиском? У меня найдется свободное время… — скользнув взглядом по съежившейся Лулу, небрежно предложил Шаховской.

— Удобно ли, Пал Андреич? — притворно-нерешительным голосом осведомилась тетушка, поворачиваясь к отцу, приостановившемуся в дверях.

О! Как Александрин затаила дыхание, как замерла!

— Сейчас и впрямь не время для этикетов. Виктор и Дмитрий немедленно будут отправлены назад, в кадетское. Николай не дорос до обучения. Займитесь дочерью, Поль. Чтобы к осени была готова в гимназию! — отрубил отец.

Лулу готова была расцеловать его. Мысли о сражениях, врагах, доблестных героях немедленно покинули ее голову.

— Я, собственно, не имел в виду регулярные занятия… — пошел на попятный Шаховской.

— Ну, подыщите кого-нибудь ей сами, — нетерпеливо проговорил отец и, взяв Шаховского под руку, повел его в кабинет.

Лулу рванулась следом, но передумала. Нет, Виконта надо просить, когда он будет один, и когда она сама будет в достойном виде. Не теряя времени даром, она выбежала из зала. Ей уже не было дела до разговоров вокруг.

Запершись в своей комнате, она приступила к созданию «идеальной ученицы Александры Курнаковой», чтобы каждому захотелось с ней заниматься.