Третья палата от Солнца

В последний раз бессонница была у меня ещё до отделения. Я часами сидела на своей кровати, забившись в угол, и смотрела, как сестра спит на подоконнике. Было ужасающе тихо. Спал отец и все соседи, никто не ходил по улице, не шумел даже ветер. Мне казалось, что ещё немного и тишина задавит меня, и ничего не останется, и сестра сможет занять моё место.

– …что нет, – Ник, оказывается, что-то говорил мне. – Без тебя и Эды здесь можно будет умереть от скуки.

– Не надо, – я иду к себе в палату. Может, если упаду на кровать, получится поспать?

Закрываю за собой дверь, стягиваю мокрую майку и кидаю её на спинку стула. Заворачиваюсь в одеяло, но сон не идёт. Прикрываю голову подушкой – всё равно нет.

– Почему всё так плохо? – спрашиваю я мироздание. Оно неразговорчиво, и отвечает мне она.

– Всё будет ещё хуже, если ты не начнёшь снова пить таблетки, – шёпот из дальнего угла.

Почему она догадывается обо всём раньше меня? Но согласиться я не могу. Тогда я признаю, что она права, а я не хочу, чтобы она была права, она слишком противная. Этого достаточно, чтобы кинуть в неё подушкой и закрыть глаза от света загипсованной рукой.

– Да пошла ты, – шипит сестра. – Сдохнешь, никто не расстроится.

– Ник расстроится. Он же сам нам сказал.

– Он соврал. Кому ты нужна?

И правда.

Я не могу уснуть до обеда. И после обеда. Как и перед ужином, и ночью тоже. С сестрой я не разговариваю.

Видимо, бессонница отражается на лице, потому что Птичник долго смотрит на меня во время завтрака, а потом спрашивает, всё ли нормально.

– Всё замечательно, – отвечаю я сквозь зубы, сжатые, чтобы не выплюнуть таблетки.

Птичник убеждённым не выглядит.

– Посоветую Хризе прописать тебе витамины, – говорит он. Пожалуйста. Можно подумать, я буду их пить.

Есть и плюс – он без лишних вопросов выпускает меня на улицу. Я немного брожу в лабиринте, так и не найдя дорогу к центру, потом возвращаюсь к корпусу. Обхожу здание и останавливаюсь у маленьких зарешёченных окон. Около Клетки. Если подойти вплотную и встать на цыпочки, можно заглянуть внутрь. У меня немного кружится голова, и я цепляюсь за решётку, чтобы удержаться. Стекло отражает наше лицо, а потом я вижу Эду. Она сидит в углу комнаты, затянутая в смирительную рубашку, голова опущена.

Она как призрак. Она как призрак, и это пугает.

Стучу в стекло. Пытаюсь подтянуться ближе, зову её, стучу снова. Решётка шатается под руками, выскальзывает из пальцев, и я вижу отражение неба в стекле, прежде чем наконец задремать.

Проснувшись, я обнаруживаю склонившихся надо мной Птичника и Хризу. Край зелёного шарфа Хризы висит в паре сантиметров от моего лица.

– Кто в отделении? – спрашивает она, пока я промаргиваюсь со сна.

– Санитары.

– Нужны носилки.

– Я донесу. Ударилась? – кажется, это уже мне. Мотаю головой и цепляюсь за халат Яна, когда он поднимает меня на руки.

– Давай ко мне, я пока достану тонометр, – Хриза убегает вперёд, споткнувшись и чуть не упав на пороге.

Ян несёт меня к главному входу в отделение, проходит мимо кухни, из которой доносится запах тепла и еды, кладовки и запертых Клеток. Как небо раньше, потолок плывёт над моими глазами. От халата Яна пахнет лекарствами и стиральным порошком. Так же пахнет Принц. Только Принц может спать, Принц спит постоянно, а я не могу. Может, если я приду к Принцу, он поделится со мной сном. Или может, я смогу его разбудить? Мы как-то играли с Ником, Принцем и Эдой. Это Эда придумала, она размахивала книгой сказок, которую нашла на полке, и говорила, что Принц заколдован. Она показывала нам картинки, на которых была девушка. Та спала в стеклянном гробу, а не на кровати, к её венам не тянулись капельницы, но она была как Принц. Эда сказала, что раз Красавицу разбудили поцелуем, то и с Принцем может сработать.

Мы вшестером сидели в его палате. Ольга отказалась играть. Она сказала, что губы грязные, что это противно, мерзко, отвернулась к окну, тогда там ещё не было тайника, не было ножа, нет его и сейчас. Сестра смеялась над нами, мы смеялись тоже, но не из-за злобы, а потому что это было весело.

Эда была первой. Когда она коснулась губами губ Принца, ничего не произошло. Потом, всё ещё смеясь, это сделал Ник, и Эда ударила его книгой, потому что он был несерьёзен. Потом я, и снова ничего не случилось, только я помню, что у Принца были холодные губы, и от его бледной кожи пахло лекарствами.

Я правда хотела ему помочь. У меня не получилось.

У меня никогда ничего не получается.

Кабинет Хризы квадратный и тесный. Меня кладут на кушетку, отгороженную ширмой, в угол задвинут штатив для капельницы. За белой тканью я вижу только силуэты Птичника и Хризы. Но я уже была здесь. Знаю, что там два стола, один из которых завален книгами и бумагами. Шкаф, в котором ещё больше книг, компьютер на втором столе. Мусорная корзина, которую Хриза постоянно опрокидывает. Я уже бывала здесь, и место мне сразу не понравилось.