Третья стихия

Михаил вдруг осознал, что стоит столбом над своими кружками с пивом, и опустился обратно на стул. Постепенно сквозь легкий эйфорический дурман в голову начали просачиваться одна за другой здравые мысли. Сначала он подумал о Петре и довольно равнодушно посмотрел на часы: с тех пор, как он в последний раз это делал, прошло, к его удивлению, всего шесть минут. Потом он вспомнил о Наталье (второй раз за последние шесть минут) и убедился, что она его уже благополучно достигла, мало того — сидит напротив и не спешит делать свой заказ, а тянет к себе за ручку ту из его кружек, что оставалась еще непочатой. Взгляд его непроизвольно скользнул от Натальи направо, где через два столика уселись незнакомка и ее спутник: они обменивались тихими репликами, похоже полностью поглощенные интересующей обоих темой, причем Михаилу показалось, что тема их беседы была скорее деловой, чем романтической. Из бара к новым посетителям уже плыл услужливый диск-официант, уставленный разнообразной снедью и увенчанный в центре квадратной бутылкой (бренди «Черная кровь», — машинально определил Михаил взглядом специалиста).

Тем временем золотая портьера вновь пришла в движение, но появившаяся из-за нее персона опять-таки не была Михайловым братом Петром. «Ну, посетитель косяком пошел», — подумал Михаил Летин, с трудом оторвавший взгляд от незнакомки, чтобы узреть в дверях очередное разочарование — моложавого господина средних лет с огромным фиолетовым синяком под левым глазом, но зато в идеально чистом и отглаженном бежевом костюме. «Батюшки, да когда ж это он успел?» — удивленно мелькнуло у Михаила, в то время как возродившийся, подобно Фениксу, в новом блеске господин в беже уже мерил зал по направлению к соседнему от них столику. На самом деле чудо возрождения бежевого пассажира и его костюма являлось простым и даже вполне обыденным: в каждом номере «Донского орла» имелась прекрасная душевая, а также компактная моментальная чистка-автомат. Воздух наполнился ароматом горной фиалки, когда бывшая жертва собственного героизма уселась в двух шагах от Михаила и Натальи, сдержанно их поприветствовав и не подозревая, что имеет дело с отважной бригадой своих недавних добровольных санитаров. Михаил заподозрил, кстати, что присоседился к ним их бывший пациент не из благородных побуждений: судя по всему, господин в беже специализировался по разлучению счастливых парочек путем встревания в разговоры и развенчания в глазах девушек их велеречивых героев. Судить его за это строго Михаил склонен не был: каждый борется со скукой по-своему, кроме того, едкий господин, в отличие от накачанного блондина, наглядно доказал собственный героический статус; но все же вступать при нем в разговор с девушкой Михаил бы поостерегся. Кстати говоря, и не до разговоров ему сейчас было, исключая весьма интересующий его разговор загадочной незнакомки и ее кавалера за дальним столиком. Наталья тоже молчала, потягивая пиво и бросая частые удивленные взгляды через стол на Михаила: дескать, с чего это он вдруг стал такой неразговорчивый, даже комплимента даме не сделал относительно ее потрясающего платья, да еще пялится постоянно на какую-то постороннюю девицу за ее спиной, будто там есть на что смотреть, кроме вздернутого выше головы короткого носа; и вообще — кто к кому, в конце концов, набивался в знакомые? — примерно это в вольном Михаиловом переводе сказал последний Натальин взгляд, после чего она повернула голову по направлению к благоухающему фиалками соседу и осведомилась у него с участливой улыбкой:

— Как ваше самочувствие?

— Спасибо, сейчас гораздо лучше, хотя голова еще немного кружится, — с готовностью откликнулся тот, поднимаясь и пересаживаясь за их столик. — Не возражаете? — спросил он у Михаила, уже прочно заняв место третьего за их столом. Михаил не ответил, да в его ответе, собственно, никто и не нуждался.

«Самое для меня подходящее время, чтобы распрощаться и уйти», — мелькнула в голове у Михаила соблазнительная мысль. Недалеко, конечно, далеко ему отсюда до прихода Петра уходить было нельзя — а вот хотя бы пересесть за любой свободный столик. Спросить у этой парочки утвердительно: «Вы не возражаете?» — и откочевать от них подальше, не дожидаясь возражений. Кстати, как раз в это время Михаил ощутил один достаточно веский повод, чтобы выйти из- за стола. Почти одновременно возник и второй повод: в музыкальном автомате кончилась пластинка и не мешало бы поставить новую.

— Прошу прощения, но я должен отойти, — вставая, оповестил он соседей, уже мило щебечущих между собой о черепно-мозговых травмах и их последствиях, к самым легким из которых можно было смело отнести фонарь под глазом. Наталья не отреагировала на его слова вовсе, будто их и не услышала, а ее новый сосед обронил победно, сопроводив реплику насмешливым, подсвеченным фонарем взглядом:

— Да-да, пожалуйста!