Третья стихия

В конце концов она не то чтобы куда-то прилетела, просто вокруг нее, все еще летящей сквозь ночь, сама собой образовалась хорошая компания. Что в них было хорошего — в этих растрепанных девчонках, рыжих, черных и белокурых, веселых и задумчивых, возникающих со всех сторон из темноты и купающихся в теплой ночи, как в ласковом море? Да все в них было хорошо — их легкие движения, приветливые лица, их легкие платья, и какое-то непередаваемое ощущение радости общей встречи, осознание причастности к одному особому кругу — тайному сообществу последних ведьм, способных от души смеяться, плакать навзрыд и летать по ночам, способных еще любить во все сердце в этом огромном равнодушном мире. Она была теперь среди своих, ее понимали без слов, и никакого значения не имело здесь то, что она — императрица, обреченная от рождения на одиночество своим высочайшим титулом, что она не такая, как все. Выше всех… Только теперь до Илли дошел смысл слов старухи: «Мало таких, как ты, осталось, ох и мало…» Вовсе не ее миссию Хранителя имела в виду старуха. Их действительно было мало — не таких, как все. Последних ведьм. Одиноких, каждая — по-своему. И ей вдруг подумалось, что вряд ли, наверное, все они были так же прекрасны и молоды в жизни, какими выглядели теперь. Скорее всего Илли не узнала бы их при встрече в реальном мире, ведь видела сейчас только суть — тот самый пресловутый душевный облик, который не каждому дано разглядеть за грубой оболочкой из плоти. А может быть, даже — как знать? — среди них кружила в танце, юной, неузнаваемой, и та самая древняя старуха, подарившая талисман?.. Об этом Илли могла только догадываться. Но подозревала, что первый ее призыв о помощи достиг совершенно иных сфер, нежели теперь. Налицо была многофункциональность талисмана: когда помощь требовалась против реального агрессора, она и явилась во плоти. На этот же раз Илли звала сердцем, и на зов устремились те немногие, что могли ее понять, потому что были с ней одной сумасшедшей крови. Ей даже не пришлось ничего объяснять им: они слышали ее беду, знали о ее боли и порхали вокруг заботливо, словно бабочки, старающиеся крыльями затушить огонь на груди подружки, слишком близко подлетевшей к коварному пламени свечи. Они говорили с ней мысленно наперебой, хотя их реплики не перебивали, а как бы дополняли одна другую:

— Он тебе еще нужен?.. — Это рыженькая в зеленом платье с огромными изумрудными глазами.

— Если нужен — он твой, только свистни! — Жгучая брюнетка в узком красном туалете.

— Скоро все изменится, и он вновь будет с тобой! — Хрупкая белокожая фея, нежная и светлая, как ангел.

— Если, конечно, сумеешь простить… — Это, кажется, та синеглазая, резкая, что летит чуть позади справа.

И вдруг, она же:

— Хочешь его увидеть?

— Прямо сейчас?..

— Прямо сейчас!

В их обществе ее охватили головокружение и беспечная легкость, сродни опьянению от нескольких фужеров шампанского. Все показалось легко и просто: она увидет Рэта, и окажется, что предательства не было, просто ее обманули, показав в эгноте очень качественный галлофантом.

— Хочу!