Третья тайна

— Почему?

Мать затихла.

— Долгая история.

— Разве не за этим ты привела меня сюда?

Она взглянула на свечу.

— Да, ты права.

Я ждала продолжения, зная, что торопить ее нельзя. Мать все объяснит, когда будет готова… но кровь буквально закипела в моих в жилах. Мой отец — преступник. Меня переполнял стыд, как если бы множество людей узнали мою грязную тайну. Однако слова Оливии слышали только деревья и земля.

Или же… другие тоже знали? Может, моей матери сторонились в магазинах и на улице отчасти из-за моего отца? Поэтому к нам никто не ходит — кроме ее клиентов?

— Знаешь, я тоже когда-то была молодой. Красивой. Мужчины провожали меня взглядами…

— И по-прежнему провожают.

Я никогда не считала мать старухой, хоть и знала, что, когда я родилась, ей было уже почти тридцать.

Мать фыркнула:

— Они смотрят не так, как раньше.

Я ждала продолжения.

— Я встретилась с твоим отцом на дискотеке.

— Что?!

Я никак не могла представить свою замкнутую мать посреди толпы.

— Замолчи и слушай. Повторять я не буду. Никогда.

Я сжала губы. Она не шутила: в жизни не видела у нее такого выражения лица. Грустного и мечтательно-задумчивого. Мать сидела не так, как всегда, не выпрямившись, а морщины на ее лбу стали глубже. Я ощутила ее землисто-бежевую ауру — не такую, как обычно: не спокойную синеву, пахнущую океаном. И приготовилась внимательно слушать.

— Он был красив и обаятелен. Под его взглядом я вся таяла. А какие слова он говорил… Знал, как соблазнить.

Я сморщила нос.

— Тогда я жила в маленьком домике на окраине Бенда. Он жил в центре города, но вскоре стал проводить у меня все свободное время. Через три месяца мы сыграли свадьбу.

Мать, уставившись на свечу, медленно расплылась в улыбке. Я жадно ловила каждое слово и пыталась представить ее влюбленной.

— Он редко говорил о делах. Я знала только, что он работает на важного человека и его очень ценят. Он описывал свою работу как «делать все, что потребует босс». Только потом я узнала, что ему часто приходилось использовать пистолет.

— Пистолет… — шепотом повторила я. Оружие было для меня чем-то загадочным — в книжках его носили пираты и солдаты.

— В первый же год наши отношения стали рушиться. Его часто не бывало в городе, и он никогда не говорил, куда уезжает. «Это по работе» — вот единственное объяснение, которое я получала. — Кончики ее пальцев коснулись края подбородка. — Я научилась не настаивать и не переспрашивать.

Я проглотила ком в горле, ощутив исходящую от матери боль. Ее резкий запах обжег мне нос.

— Однажды утром я обнаружила на его рубашке и брюках следы крови. Он пришел в три часа ночи, разделся и молча лег в постель, пока я тоже молча стояла рядом. — Мать сделала паузу. — От него пахло смертью. Я знала, что не стоит задавать вопросы. Я все выстирала и вывела пятна, но каждый раз чувствовала их, когда он надевал эту одежду. Как будто его душа пропахла кровью. Босс становился все требовательнее, а сам он — все вспыльчивее. Не реже раза в месяц тень смерти витала в нашем доме. Я тайком стала искать способ развестись. Выяснила, что его босс — страшный человек: под видом помощи он отнимал у людей всё. Если кто-то нуждался в деньгах, он давал их, но взамен требовал полной преданности и покорности. Отчаявшиеся люди были готовы пойти на сделку с дьяволом.

Я слушала как зачарованная. История словно прямиком из моих книг…

— А потом он стал моим врагом.

Я ощутила материн страх и печать. В глазах потемнело, голова закружилась.

— Подробности сейчас неважны, но его арестовали. Пока он сидел в камере, его босс пришел в полицию и предъявил доказательства его преступлений. Все улики указывали на моего мужа: босс предусмотрительно не оставил никаких собственных следов. На суде я дала показания против мужа. Не смотрела ему в глаза, говорила, сцепив зубы, и ощущала сочувствие присяжных. Он сел за три убийства и за издевательства надо мной. Надолго.

Я ждала продолжения, но мать молчала. Тогда я спросила:

— Когда он выйдет на свободу?

Ее грустный взгляд встретился с моим.

— Неизвестно. Я знаю, сколько ему дали, но на самом деле преступники часто отбывают меньший срок. Их выпускают досрочно. А на суде он поклялся отомстить и мне, и моему еще не рожденному ребенку.

— То есть мне, — выдохнула я.

— Хотя босс и предал его, я знала, что у моего мужа остались большие связи. У твоего отца есть друзья, которые не согласились с приговором и стояли за него горой. Я всегда в опасности. И ты тоже.

— Вот почему мы прячемся, — прошептала я, чувствуя, как накатывает клаустрофобия, хотя мы сидели на открытой солнечной поляне.

Будем ли мы когда-нибудь в безопасности?

Ее грустные карие глаза заглянули в мои.

— Он поклялся убить и меня, и тебя. Я не допущу этого.

— Нам надо уехать, — умоляюще произнесла я. — Мы живем слишком близко. Лучше переехать в Африку или в Канаду.

В далекие экзотические страны, о которых я читала в книжках и всегда мечтала там побывать.

— Он так и думал. Я пустила слух, что уезжаю далеко-далеко.

— Почему же мы не уехали?