Третий брак

Одной из причин, по которой кира-Экави вынуждена была отбросить все сомнения в сторону и переехать в Афины, была и мысль, что рано или поздно, но Димитрис будет вынужден последовать за ними. Она надеялась, что перемена обстановки пойдет ему на пользу. В Салониках он уже дошел до той стадии, когда чувствовал себя как отбросы общества. Все полицейские – жандармы, как она их называла, держали его за фальшивую монету. А раз уж тебя таким знают, то никогда не дадут начать с чистого листа. В Афинах он бы избавился и от них, и от своих дружков, «корешей», которые его и погубили. Он бы ушел не оглядываясь, у него бы появилась еще одна возможность забыть прошлое и начать новую жизнь.

«…И в самом деле, Нина, едва он демобилизовался и приехал в Афины, Тодорос тотчас нашел ему работу в мастерской по цинкографии. Каждую субботу я отправляла к нему малыша, и Димитрис давал ему по сотне на хозяйство, и когда тот ее приносил, я его целовала и плакала от радости, что наконец-то мой сын честно зарабатывает свой хлеб. Но пока я, бедная, думала, что все идет лучше некуда, и славила Бога за то, что он услышал наконец мои молитвы, несчастье уже набухало изнутри: кислота, которую он вдыхал в мастерской, день за днем отравляла его легкие. И вот как-то днем приходит он домой бледный как смерть и падает на кровать. Бегу поставить ему градусник, а он мне говорит: “Быстро, дайте мне таз!..” Даю ему таз, и он заплевывает его кусками черной крови и зеленой жидкостью навроде желчи… С помощью разных ухищрений, не знаю уж и каких, бедный Тодорос пристроил его в больницу Сотириа, и поскольку у него была только начальная стадия, то через год он поправился, но, понимаешь ли, он больше не мог работать в мастерской. И вот он начал таскаться по всем заведениям на Омонии. Связался с самыми разными типами, которые обучили его тем фокусам, каких он еще не знал, и он стал в тысячу раз хуже, чем был в Салониках. В Афинах, видишь ли, у него было куда более обширное поле действия. Как всегда, он имел наглость приходить ко мне и докладываться о своих подвигах: как продал какому-то крестьянину медное кольцо за золотое, как пришел в дом к какому-то пидору, чтобы его поиметь, и шантажировал его, и взял сотенную, а потом еще и оставил его на морозе в отхожем месте, рассказывал, как украл заначку какой-то проститутки прямо у нее из-под подушки, и о том, и об этом, и еще черт знает о чем.