Третий брак

Мало этого напряжения, так еще и умирает Метаксас. Одни говорили, что от гнойного тонзиллита, другие – что от уремии. Андонис был безутешен. В день похорон он повел нас к Фурьотису – ателье находилось на улице Митрополеос – и мы наблюдали за процессией с балкона. По возвращении домой все были хмурыми и молчаливыми, все, но только не моя дочь. Словно мне назло, у нее начался неудержимый словесный понос. «Заткнись, ты, бессердечное созданье!» – крикнула я. Мне казалось, что я вернулась с похорон не Метаксаса, но самой Греции. Не прошло и двух минут, как мы вернулись домой, я включила в розетку электрическую кофеварку, чтобы сварить кофейку и хоть чуть-чуть попить – у меня вместо рта был просто источник желчи, пока вода грелась, я сбросила юбку, чтобы надеть домашнее платье, и на тебе, к нам прибывает кира-Экави. Уже по ее лицу я поняла, что она взволнованна. «Мы потеряли его, – говорю. – Один за другим они уходят от нас, дорогая кира-Экави. Если бы ты пошла с нами, то посмотрела бы на похороны с балкона Фурьотиса». – «Да отстань ты от меня с этим вашим Метаксасом, – отвечает она раздраженно, – а то я как раскрою рот да как понесу и его, и всех этих сутенеров, что устраивают войны. У меня своих несчастий хватает: снова-здорово начинается с моим сыном. Он сегодня приехал из Салоник вместе с еврейкой…» – «С какой еще еврейкой?» – не поняла я. В эту минуту у меня не было ни малейшего желания слушать новую повесть о страданиях киры-Экави. Хватит уже! – рявкнула я, правда про себя. И у других людей есть беды и тяготы, но они не превращают их в античную трагедию. Нам что, никогда не видать покоя без «несчастий» киры-Экави? Тут корабли тонут, тут бомбы падают, а у нас, понимаешь, локоны не ложатся. Но в ту же самую минуту я подумала, что она примчалась ко мне за утешением и было бы жестоко ее разочаровать. «Ну и какая еще еврейка?» – спросила я снова, прилагая колоссальные усилия в попытках изобразить хоть какое-то любопытство и заинтересованность. «Да такая, – отвечает она. – Виктория, дочь моего бывшего домовладельца Давикоса, я тебе про него еще рассказывала, как он поджег дом, чтобы получить страховку. Пока наш господин был в Салониках, они снова сошлись, решили похитить друг друга, и на тебе – прибыли сегодня, как снег на голову свалились, как раз тогда, когда мы обедали, даже телеграммы не прислали. Жаль, тебя там не было, видела бы ты, какая рожа была у Тодороса…»

Но я ее уже не слушала. Мысли мои были далеко. Смерть Метаксаса пробудила во мне новые и сильнее прежнего страхи за Андониса. С самого утра я безуспешно пыталась выкинуть из головы дурные мысли. Не дай мне бог испить и эту чашу! – думала я, пока до меня как во сне доносилось, как кира-Экави рассказывает про какие-то крестины. Но понять, что за связь была между этими крестинами и Димитрисом и Викторией, в тот момент было решительно невозможно. Было ощущение, что мне приснился какой-то кошмар. Казалось, будто у меня был даже легкий жар. Меня уже дня два-три терзал грипп, нервы мои были на пределе, я наливала кофе в чашки, и руки мои дрожали. Но стоило мне глотнуть, и я бросилась к раковине и начала отплевываться. Вместо сахара я положила соль!..