Третий пол Берлина

Составленный фон Мершейдт-Гюллессемом «список берлинских педерастов» состоит из нескольких тысяч имен; если бы (несмотря на все сказанное) берлинские уголовные инстанции принимали относительно равнополых меры, подобные принимаемым относительно действительных преступников, то в короткий срок времени обнаружилась бы полная непроводимость существующих постановления о наказаниях; тот же результат получился бы, если бы, согласно Кельнской резолюции евангелических «обществ нравственности»[66] равнополые от рождения («действительно рожденные болезненными» между равнополыми) были помещаемы в больничных учреждениях. Чтобы предупредить ложные толкования, я здесь еще раз настаиваю на том, что наши требования в пользу равнополых относятся исключительно к тем действиям, которые взрослые по свободному соглашению совершают друг с другом: само собою разумеется, что общество должно быть защищаемо от тех, которые нарушают права третьих лиц, делают покушения на малолетних, прибегают к насилию, от личностей как Штернберги и Диппольды.

Недавно один учитель высказал в одной берлинской газете для учителей[67], что следует в виду результатов научных исследований, (так или иначе) заняться вопросом, каким образом равнополые могли бы быть приучены к общественное жизни «способом полезным для целей Общества».

Разве этот вопрос не разрешен уже давно? Покажите любителей художеств и в особенности музыки в Берлине, которые не восхищались бы изобразительным искусством известной урнической трагической актрисы, пением урнического певца.

Разве ты уверен, что повар, который приготовляет твои кушанья, парикмахер, который тебе услуживает, дамский портной, который изготовляет платья твоей жены, продавец цветов, который украшает твою квартиру, — что все они не имеют равнополых чувств.

Углубись в великие произведения всемирной словесности, разбери (деяния) героев истории, странствуй по следам одиноких великих мыслителей, ты от времени до времени встретишься с равнополыми, которые (сделаются) тебе дорогими и которые были велики несмотря, а по мнению некоторых вследствие, их особенности.

Да знаешь ли ты, что между теми, которые всего ближе тебе, которых ты любишь нежнее всего, что между твоими лучшими друзьями, (даже) братьями и сестрами не существует равнополого.

Ни один отец и ни одна мать не могут сказать, не принадлежит ли один из их детей к урническому полу.

Я мог бы и здесь привести много примеров, но ограничусь помещением двух писем, из которых одно написано отцом, другое матерью.

В 1904 году была подписана петиция имперскому парламенту об отмене § против урнингов 700‑ми директорами и учителями высших учебных заведений и 2800 немецкими врачами; из первых один, берлинский педагог, писал, что «он еще недавно незнакомый с предметом, о котором идет речь, верил в необходимость § 175; только после смерти благородного, воодушевленного любовью к красоте истине и добру юноши, его сына, который, открывши у себя обратнополое расположение, прибегнул к револьверу, только тогда глаза ему открылись (на этот предмет), но и переполнились». Он заключает письмо словами: «подавленный тяжким горем, отец выражает свою благодарность научно-гуманитарному комитету за его человеколюбивую деятельность»[68]. А мать пишет: