Третий рай

Пока что, стараясь отогнать от себя будоражащие кровь мысли, Саня вернулся к себе в комнату, повалился на кровать и смежил веки. Он был готов к чему угодно - даже к началу опытов, но только не к тому, что его никто не будет беспокоить. Однако вышло именно так. Казалось, про него просто забыли. Где-то шла жизнь, несколько раз по коридору слышались торопливые шаги, бубнили озабоченные голоса, один раз донеслись крики отдаленного скандала - но Саню все это никоим образом не затронуло. Он лежал, приложившись щекой к пахнущей холодной кожей обивке дивана и смотрел, как за частым переплетом решетки окна сгущалась темнота. Остывающей медью горели колонны сосен, рыхлые облака над тяжело шумящими кронами были подсвечены снизу нежно розовым отблеском раздуваемого холодным ветром заката.

Саня, окутанный тяжелой сытостью дремы, не шевелился - от чугунных батарей под окнами сухими волнами пошло тепло, и только сосущее под ложечкой нытье никотинового голода мешало расслабиться окончательно.

Подождав, чем окончиться борьба между сумеречной ленью и требованиями зависящего от наркотика организма, он убедился, что никчемное зелье одержало верх. Кряхтя, он поднялся, нащупал в кармане смятую пачку дешевой "Явы" - впрочем, в его родной деревне эти сигареты считались верхом шика - и, к своему удовольствию, нашел на столике с компьютером, возле клавиатуры, позолоченный сундучок. Поскольку рядом лежала зажигалка, Саня решил, что назначение этого предмета - служить вместилищем пепла, и закурил, ощутив расслабляющее головокружение первой затяжки.

Потом усмехнулся, поняв, что ему все это напоминает. Армию. Точнее - начало целой цепи приключений, приведших его сперва в санчасть, а потом в душные палаты армейской психушки. Ему, как солдату опасному и непредсказуемому, выделили отдельную палату, поселили, можно сказать, на карантин. Это было разумная предосторожность со стороны начальства - за перебитый шваброй хребет горского князька должно было последовать возмездие, а вот кто кого уроет было неважно. Отцам- командирам было ясно, что "самец" с затравленным взглядом себя в обиду не даст, ну и горцы тоже смелые в стае. А отчитываться об новом ЧП перед Москвой, лишая себя очередного звания никому не хотелось. Так что землякам князька, который в недобрый для себя час сказал Сане, что " ты, русак, мой полы, такие люди как я этого не делают", оставалось только кричать под окнами. "Вешайся!".

Ну что делать... русака обидело ничем не обоснованное высокомерие горного орла, и древко треснуло об спину, а до синевы выскобленная физиономия прекрасно заменило тряпку, выскабливая коридора штаба.

На вопли орла, который клекотал в грязной луже, примчались, оставив пьянство в дежурке, земляки - Санек, поняв, что терять ему уже нечего, намотал ремень на руку и, с веселым свистом вспарывая пряжкой воздух, пошел молотить джигитов. Он успел оглушить одного и перебить руку второму, прежде чем дембельские сапоги начали пляску на его ребрах. Сквозь багровый туман Саня чувствовал, как горло ему перехватил петлей брезентовый поясной ремень, как хрустели плечевые суставы, когда на них, вывернутых, его волокли к проходящей по середине стены трубе. Он понимал, что кавказцы хотят сделать - сумасшедший русак перебил спину благородному зверю и, от страха перед содеянным, сам повесился.

Сане повезло - в дверь стали молотить в тот момент, когда двое, напоследок отметелив его сапогами, поднимали в воздух, кряхтя от натуги, нелегкое тело, а третий одной рукой пытался соорудить на трубе узел. Дежурный по части, которому, естественно, не открыли дверь - да чурки и не открыли бы, не доделав начатое - высадил рукояткой пистолета окно, открыл пальбу, объявил боевую тревогу... в общем, весело было.

Особисты трясли Саню около недели - тот все валил на банальные разборки с однопризывником, потом, сообразив, что за увечье ему грозит дисбат, все перевел на страшные галлюцинации. Мол, увидел в руках у кавказца автомат, пришлось спасать свою шкуру подручными средствами. А что потом было, не помнит. Какой такой скандал из-за мытья полов? Зверь мыть отказывался? Горская гордость не позволяет с грязной тряпкой возиться? Ну что же... Саша человек добрый, объяснил бы кавказцу, что срал он с высокой башни на княжескую щепетильность, все разложил бы ему, плохо говорящему по-русски, на пальцах... сжатых в кулак.

Эти самые галлюцинации командирам были очень на руку - солдата быстро уложили в больничку. Особисты же продолжали чес. Выяснили они иного интересного - и про черные пятна замысловатых форм на тощих боках "самцов", и про трофические язвы, и про бессменные и бессонные караулы по нескольку суток, и - заодно - про забитого в тумбочку и сброшенного с пятого этажа на асфальт стукача...

Кто из молодых раскололся, так и осталось неизвестным, но несколько дембелей, озверевших от безнаказанности, пошли дослуживать в дисциплинарный батальон. Месяцы до приказа у них превратились в года.