Третий. Текущая вода

Я ударил его и сразу же понял, что удар не достиг цели. Я был напряжен, а он спокоен, и я за этим спокойствием не увидел того, что он тоже начеку.

Я мог ударить его еще раз, но уже знал, что бесполезно. Он слишком опытен… К тому же я чувствовал его сильный захват, а через секунду я был за горло прижат к стволу березы.

— Ну, — сказал он, ровно дыша, — чё дальше, салажонок?

Я видел его глаза совсем рядом. Они смотрели на меня с ненормальным спокойствием.

Я чувствовал себя как на дыбе.

Он слегка ослабил локоть, и от толчка я очутился на земле.

— Живи… Ничего я тебе не сделаю… Только не стань еще раз на дороге… Даже нечаянно… Усек?

Он отошел от палатки быстрыми шагами и оглянулся на бровке.

Я растирал ладонью горло.

— Прошу тебя, Валя, еще раз… не стой под краном. — Он коротко рассмеялся. Взгляд блестящих глаз скользнул по мне, по палатке. — Живи…

Он ушел по тропке на склоне, где вчера подавал мне руку… Шаги затихали на колее, уходили дальше-дальше… Туда, где от устья поднимался ночной туман.

…Похоже на бред, подумал я. Да был ли тут кто-нибудь? Ведь все как прежде. И туман ночной поднялся… Почему же болит горло?

Я попил очень крепкого и сладкого чаю. Полил из чайника тлеющий огонь, повесил чайник на колышек у входа в «нутро».

День кончался, начинался новый…

Из-под кедровой подстилки в палатке я вытащил свою «мелкашку», стряхнул желтую пыльцу с ложа. На стволе еще кое-где сохранилась смазка. Справа в прикладе был выпилен паз, который закрывался пластинкой. В пазе вмещалось ровно семнадцать патрончиков, и все они были там. Я выбрал один, с меткой. Охотники делают сами специальные заряды на крупную дичь и зверя. Патрончик с меткой имел усиленный пороховой заряд и самодельную оловянную пулю в свинцовой рубашке с головкой, рассеченной крест-накрест. Я вогнал патрончик в ствол и задвинул затвор.

Все это напомнило мне движения Маркела… Неужели он и вправду мог выстрелить?

Ночь тепла, да и мне придется идти очень быстро, поэтому телогрейка будет не нужна. Охотничий нож пригодится. Табак, спички… Не знаю, нужен ли бинокль?.. Оставлю. Я убрал в палатку все вещи.

Что-то говорила Березовая…

Я спустился вниз, на заводь. Послушал. Холод и чистота текущей воды… Как все видно этой серой летней ночью!..

Глупец, подумал я. Глупец, барашек…

В серой ночи тусклым зеркалом отсвечивала вода. Я склонился над заводью, и на фоне бледного, с едва заметными точками неба появилось лицо. Я провел рукой по лбу, и человек в зеркале воды сделал то же самое. У него угрюмые глаза и серая кожа…

До Ягодного по полному отливу час-два ходу, и через час-два начнется утро. Нужно идти.

Я задрапировал вход в «нутро», чтобы не налетело комаров. Снизу привалил полешко.

На секунду показалось, что Зоя еще спит в палатке и спят темные спутанные волосы на ее лице. И что она улыбается во сне…

Пора.

10

Из кустов к дому Маркела можно подойти незамеченным. Деревянная пристройка не имела окон, но меж досок виднелось что-то типа застекленной изнутри амбразуры. Я постоял минут пять у самого порога, прислонившись к потемневшим доскам. Дверь в пристройку открывалась простой щеколдой, ручка от которой торчала снаружи. Вторая дверь, из пристройки в собственно дом, не запиралась, как я знал.

Все было тихо.

Я легко повернул ручки и толкнул дверь. Она оказалась незапертой. Ступая осторожно, чтоб не скрипнуть половицей, я подошел ко второй двери и резко распахнул ее.

Никого.

Две небольшие комнатушки, разгороженные кладкой печи, были пусты.

Вот тут и жил Маркел. Готовил на этой печке, спал на грязном темно-фиолетовом одеяле и укрывался либо вторым матрасом, либо телогрейкой. Спал он, конечно, не раздеваясь.

Койка смята, одеяло засыпано сигаретным пеплом. Везде окурки — на полу, на подоконнике, даже в раскрытом литературном альманахе за сорок шестой год. В углу у окна, свалены полупустые ящики с чаем, сахаром, махоркой. Мешок муки, сумка с сушеной корюшкой. В другом углу, у двери, стояла широкая, короткая скамейка, на которой лежали запчасти и детали лодочного мотора. Сам мотор лежал под окном. От него остались только блок цилиндров с поддоном и дейдвуд. Куча пустых гильз шестнадцатого калибра, чашки, тарелки, ложка. Следов беспорядка нет, если условно принять все, что я видел в доме, за порядок. В подполе ничего не заметно. Кадка с рыбой, какие-то кастрюли. Зола в печке холодная.

Наверное, Маркел исчез в тот день, когда вернулся от меня с Жорой. Надо посидеть и спокойно все обдумать. Еще раз посмотреть.

Он может находиться: у геологов на базе или у геологов в доме напротив школы, где обычно они останавливаются; в Островном у Вити-пастуха; на лагуне, в землянках; и наконец, самое вероятное — у оленеводов на восточном берегу.

Геологи отпадают, потому что Маркел к ним не вернется, — там Жора. Витя-пастух, с которым Маркел часто пил бражку, может приютить Маркела на время. Маркел может прятаться в постройках на отмелях лагуны или в землянках, которые он все здесь знал. А самое верное, самое вероятное все-таки оленеводы-коряки. К ним он мог и уйти с самого вечера того дня. Если это так, то он уже там.