Читаем Третий. Текущая вода полностью

Можно предположить, что в силу особенностей своего замкнутого положения он должен был бы тянуться к чему-то живому, ну хотя бы к собаке или кошке. Да, у него было живое существо, но не собака и не кошка, а длинноклювый дикий нескладеха кулик-ягодник. Сначала он поймал птенца неподалеку от гнезда, когда тот еще не умел летать. Сделал ему клетку на подоконнике, и первые дни кулик танцевал перед стеклом непрестанный, утомительный и бессмысленный танец. Из окон технического здания, где находилось место вахтенного, было видно, как за двойными рамами этой квартиры, обращенной в противоположную от солнца сторону и куда оно заглядывало только летом и в короткие вечерние часы, металась эта глупая птица, успокаиваясь разве что ночью. Иногда к ней подходил хозяин, давал корма и воды, и кулик уже не пугался его и принимал из его рук еду. При редких гостях он пугался и начинал бегать по клетке и бросаться на прутья. К концу весны кулик зачах и умер, и на короткое время клетка опустела. Летом там опять поселился кулик с перебитым крылом, подранок. И этот тоже первое время колготился за стеклом, но потом успокоился, хотя был он постарше первого и успел узнать цену свободы. Только иногда, будто что-то вспомнив, он начинал топтаться на одном месте и подпрыгивать: исполнял танец инстинктивного разбега для взлета. Когда хозяин отлучался надолго, кулик беспокоился, пока кто-нибудь не приносил ему поесть и не наливал в баночку воды, благо квартира эта никогда и ни при каких обстоятельствах не запиралась. Был у Огольцова и третий и четвертый и пятый кулик, и все они кончались рано или поздно. Когда после последнего отсутствия хозяина в его квартиру вошли, кулик засуетился, заскакал на одном месте, просовывая длинный клюв между прутьев клетки, но того, к кому он привык и который стал ему необходим, более или менее понятен тем, что поддерживал его существование едой, томил в неволе, — не было среди вторгшегося к нему многолюдства и молчания. Он косил на них глазом, обеспокоенный и встревоженный, и вызывал чувство стыда: летать разучился, дикие вольные инстинкты его заглохли, срок жизни в клетке был ограничен, а путь на волю заказан, слишком легкой добычей он становился. Но ведь это же была птица! Зажарить его ни у кого не поднималась рука, и к концу зимы и этот кулик тихо зачах, уже у другого хозяина.

Можно пройти и тем путем, которым шло и следствие по делу о смерти, восстанавливая события в их последовательности, наиболее вероятной для трагической гибели Огольцова. Из вывода расследования явствовало, что смерть Огольцова Игоря Ефимовича наступила в результате его собственной ошибки, что нельзя было находиться в одиночестве в таком месте и в такой удаленности от людей. Инженер, временно исполнявший обязанности начальника в то время, когда произошел этот несчастный случай, подтвердил нелестную характеристику своей прежней деятельности и подал заявление об уходе по собственному желанию, я и был направлен на его место. История трехмесячной давности была свежа в памяти, и мне оставалось только выслушать, как новоприбывшему, все подробности и задуматься над тем, что есть жизнь и каким смыслом мы собираемся ее наполнить.

Погиб он во время своего очередного отпуска, который проводил, как обычно, на рыбалке примерно на расстоянии сорока километров отсюда по морскому берегу, в одной из бухточек. Кстати, мы были неподалеку от этого места, помнишь тот непропуск, за которым виделся ручей и поросший кустарником склон пологой сопки? Вот там все и произошло. Очень уединенное место даже для наших краев.


Студент вспомнил свою беседу с Инженером, который сошел на одной из Точек, куда вызвал его хороший друг, он находился там в должности начальника и время от времени устраивал Инженеру вылазки на Точку, жизненно необходимые тому. На сей раз поводом для вызова Инженера на Точку послужила история с якобы забредшим туда медведем, который покрошил в капусту дизель-агрегат и сорвал выхлопную трубу. В вызове слышался растерянный вопль, скрытый страх перед стихийной мощью и несуразицами природы, крик беспомощной совы, попавшей на мушку охотнику. Нужна квалифицированная помощь специалиста для устранения последствий аварии на месте! И Инженер мчался туда, где стряслась беда, не доверяя другим инженерам, а может, просто не решаясь перекладывать на них тяжкое бремя ответственности.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза
Рассказы советских писателей
Рассказы советских писателей

Существует ли такое самобытное художественное явление — рассказ 70-х годов? Есть ли в нем новое качество, отличающее его от предшественников, скажем, от отмеченного резким своеобразием рассказа 50-х годов? Не предваряя ответов на эти вопросы, — надеюсь, что в какой-то мере ответит на них настоящий сборник, — несколько слов об особенностях этого издания.Оно составлено из произведений, опубликованных, за малым исключением, в 70-е годы, и, таким образом, перед читателем — новые страницы нашей многонациональной новеллистики.В сборнике представлены все крупные братские литературы и литературы многих автономий — одним или несколькими рассказами. Наряду с произведениями старших писательских поколений здесь публикуются рассказы молодежи, сравнительно недавно вступившей на литературное поприще.

Богдан Иванович Сушинский , Владимир Алексеевич Солоухин , Михась Леонтьевич Стрельцов , Федор Уяр , Юрий Валентинович Трифонов

Проза / Советская классическая проза