Третий уровень

Нужно было что-то сделать. Я должен был доказать себе, что этот призрак не имеет со мной ничего общего, а потому я направился к телефону в коридоре и трясущимися руками отыскал Гринера в телефонном справочнике. Гринеров имелось несколько, но, как я и ожидал, ни одного Харриса Л. Испытывая облегчение – и чувствуя себя немного глупо, – я заглянул в бруклинскую секцию – и увидел его. «Харрис Л. Гринер», равнодушными черными буквами, с телефонным номером и адресом, и тут я начал паниковать. Очевидно, Гринер был всего лишь прежним жильцом этой квартиры, который теперь обосновался в Бруклине и не имел отношения к призраку. А если призрак не был Гринером… я запретил себе думать об этом сейчас и лег в постель, зная, куда отправлюсь утром.

Наконец я отыскал затерянный в Бруклине дом – маленький белый коттедж, совершенно обычный. На переднем крыльце валялись детский велосипед и старая бита, треснувшая и обмотанная изолентой. Я нажал кнопку звонка, и в доме прозвучала мелодичная трель. Потом дверь открыла женщина в домашнем платье и фартуке. Я бы сказал, ей было немного за тридцать, симпатичная, но изможденная.

– Мистер Гринер дома? – спросил я.

Она покачала головой.

– Он на работе. – Я ожидал этого и пожалел, что не позвонил заранее, но тут она добавила: – Или вам нужен его отец?

– Точно не знаю, – ответил я. – Мне нужен Харрис Л. Мистер Харрис Л. Гринер.

– О, – сказала женщина, – он на заднем дворе. – Она смущенно улыбнулась. – Не возражаете, если я попрошу вас обойти дом? Я бы провела вас насквозь, но там грязно и…

– Конечно, не возражаю.

Я понимающе улыбнулся, поблагодарил ее, коснувшись рукой шляпы, и прошел по тропинке вокруг дома на задний двор. Секунду спустя, возясь с задвижкой на ржавой проволочной калитке, я поднял глаза – и там, в садовом кресле, запрокинув лицо к солнцу, сидел мой мистер Гринер.

Я испытал одновременно облегчение и леденящий ужас, совершенно кошмарное ощущение, и застыл, продолжая машинально возиться с калиткой, в то время как мой мозг отчаянно пытался отыскать во всем этом смысл. Это был не призрак, сказал я себе; очевидно, этот человек сумасшедший и дважды вломился в мою квартиру каким-то немыслимым способом по какой-то безумной, тайной причине. Потом, когда я наконец справился с калиткой, Гринер открыл глаза – и я понял, что видел призрака.

Вне всяких сомнений, на меня с приветливой улыбкой смотрело лицо, которое я видел возле окна в моей квартире, – но оно постарело. Это лицо принадлежало человеку лет семидесяти: кожа обвисла и растянулась, мускулы ослабели. Гостеприимным жестом старик пригласил меня сесть на соседнее кресло, и я сел, зная, что видел в квартире этого человека – таким, каким он выглядел лет десять назад. На другой стороне двора, спиной к дощатому забору, устроился на траве мальчик лет двенадцати, с любопытством разглядывая нас, и мгновение я просто смотрел на него, пытаясь подобрать слова. Потом я повернулся к старику и сказал:

– Я пришел, потому что видел вас прежде. В моей квартире.

И сообщил адрес и номер квартиры.

Но старик лишь кивнул.

– Я там когда-то жил, – вежливо согласился он и умолк, ожидая продолжения.

Делать было нечего; я начал с самого начала и рассказал, что видел. Гринер слушал молча, глядя на ту сторону двора. Я понятия не имел, о чем он думал.

– Что ж, – с улыбкой произнес он, когда я закончил, – для меня это новости. Не знал, что призрак прежнего меня бродит по девять-эм. Не говорите домовладельцу, иначе он возьмет с кого-то из нас дополнительную плату.

На последнем слове его голос сорвался. Я посмотрел на него – лицо старика сморщилось, рот приоткрылся, глаза невидяще уставились в пространство. Потом, к моему ужасу, две слезинки выкатились из уголков его глаз, и он закрыл лицо руками.

– Нет, нет, нет, – прошептал он, – оставьте меня в покое.

Старик сидел, положив локти на колени и прижав ладони к лицу, и медленно, глубоко дышал, пытаясь взять себя в руки. Наконец он повернулся ко мне, выпрямился, опустил руки и посмотрел на меня больными глазами.

– Уж не знаю почему, но вы увидели то, что я пытаюсь забыть каждый день своей жизни. Когда-то я бродил по той квартире. Когда-то смотрел в то окно – все, как вы описали. – Его лицо скривилось, и он покачал головой. – Я по-прежнему вижу ее – ту улицу глухой ночью. Отвратительно, отвратительно.

Полминуты он сидел с широко раскрытыми глазами – но ему нужно было выговориться, мы оба это знали, и потому я ждал.

– Я пытался решиться на самоубийство, – тихо сказал он. Посмотрел на меня. – Я не отчаялся, ничего подобного. Просто это было единственно возможным завершением моей жизни.

Старик откинулся назад в кресле, обхватив ладонями подлокотники.