Третий уровень

Минуту я просто сидел, зная, что его план пойдет ко дну – и Тэд вместе с ним. Затем пожал плечами и сказал: да, думаю, все готово. Я был потрясен – но знал, почему изменил свое решение. Если вам доводилось работать в офисе, значит, вы встречали кого-то вроде Тэда – они прилагаются к рабочему месту, как шкафчики для хранения документов. Тэд был высоким и костлявым, хотя они бывают всех форм и размеров, нахальные парни с отвратительным, издевательским ржанием вместо смеха. Эти всезнайки щиплют стенографисток, присваивают себе чужие заслуги – мне приходилось постоянно следить, чтобы хоть кто-то узнал, какую работу я выполняю в нашем отделе, – и даже когда они хлопают тебя по спине, в их глазах таится насмешка.

Когда он ушел, я сидел за своим столом, нисколько не раскаиваясь, что он получит по заслугам. Затем непостижимым образом перед моим мысленным взором мелькнул призрак в гостиной. Внезапно я рассвирепел – сам не знаю почему – и захотел объяснить и изгнать призрака. Я понимал, что должен выставить его из своей квартиры и своих мыслей.

Здание, в котором я живу, – вовсе не древний, рассыпающийся замок с окутанной туманом веков историей. Оно было построено в 1939 году, и им управляет «Томас Л. Персонс компани», крупное риелторское агентство. Поэтому я схватил телефонный справочник Манхэттена, нашел их номер и позвонил.

Мне ответил резкий, недовольный женский голос, и я объяснил, что снимаю квартиру и хочу выяснить имена прежних жильцов. Судя по тому, как она сказала: «Ни в коем случае!» – можно было подумать, что я сделал ей непристойное предложение. Я продолжал настаивать, поговорил с еще тремя людьми и наконец добрался до мужчины, который неохотно согласился заглянуть в архивы и сообщить мне желаемую информацию.

Женщина с матерью – и никаких мужчин – проживали в квартире с 1940-го по 1949-й, когда в нее въехали мы. В 1939-м, на протяжении нескольких месяцев, в квартире обитали первые жильцы, некий мистер Харрис Л. Гринер с супругой. Это был призрак Гринера, убеждал я себя – и собирался попытаться доказать это, а также то, что призрак не имел никакого отношения ко мне.

Той ночью, около трех часов, я снова проснулся, взял лежавшее в ногах одеяло и устроился на диванчике, чтобы поразмышлять о Тэде. Я намеренно настроил себя на жестокий, беспощадный лад. «Бизнес есть бизнес, – сказал я себе, лежа и куря в темноте. – Все без обмана и тому подобное, а Тэд наверняка поступил бы со мной точно так же, окажись он на моем месте».

К счастью, мне ничего не нужно было делать. До «МакКриди-энд-Клуэтт» я работал на значительно более мелкую компанию по производству леденцов и сиропа от кашля, и однажды они попробовали план, почти идентичный задумке Тэда. План этот действительно выглядел неплохо, он выглядел многообещающе – и полностью провалился. Мы выяснили причину. За исключением незначительной доли тех, у кого действительно был кашель в момент получения нашего пробника, большинство просто сунули бутылочку в карман пальто, где она и осталась. Рано или поздно бутылочка могла попасть на полку медицинского шкафчика – и, возможно, ее даже употребили по назначению, что способствовало продажам. Однако непосредственные объемы продаж в результате акции равнялись нулю. И мы от нее отказались, так быстро, как только смогли.

Я знал, что история повторится. Мне оставалось лишь молчать с сомнением на лице. Когда план провалится, я стану человеком с хорошим инстинктом, который с самого начала сомневался в этой идее, и – не сразу, конечно, но в конце концов – я займу место Тэда, а его уволят. Такой исход никто не гарантировал, но терять мне было нечего, а потому я лежал, придумывая лучший способ ненавязчиво донести свои сомнения до начальства.

Однако я занимался кое-чем еще – и прекрасно это знал. В глухой ночной час царила полная тишина, как снаружи, так и внутри, и я знал, что поджидаю призрака и боюсь раскурить новую сигарету.

А потом из коридора появился призрак: он шел, опустив голову на грудь, все в том же драном халате. Он пересек комнату и встал у окна, глядя на улицу. Минут двадцать или около того он занимался тем же, чем и прошлой ночью. То есть не совсем тем же, он не повторял каждое движение, как в кино, которое смотришь во второй раз. Я чувствовал, что для него это другая ночь, что он снова не спит, стоит у окна и обдумывает прежнюю проблему, в чем бы она ни заключалась.

Потом он ушел, как и прежде, обогнув невидимый предмет, которого здесь больше не было, и я знал, что он шагает в другом времени.