Тревожная Балтика. Том 2

– То, что Андропов сейчас говорил, это все фигня, – елозя ветошью, не удержался Шикаревский, недобро заговорил о случившемся. – Ты ешь с нами, тем более, что такой же, как и мы, «карась», – плюнул на ящик, растер. – А на твои лычки никто здесь смотреть не будет. Мне лично все равно, какое у тебя звание, а «годку» тем более. Что с того, что я матрос, а ты старшина, все равно плевал на твои сопли. Главное – срок службы. Это в учебке важно – звание, а здесь совсем другое: кто наглей да подлей, тот и правит.

Эта была правда, от которой коробило, но с которой нужно было мириться.

– Что-то у него настроение плохое, – не отрываясь от работы, продолжал матрос. – А то, что заступается за тебя, – это все временно. Ему от сытости хочется поиграть в покровительство. Это скоро пройдет. Здесь такого не любят. Даже если он и «годок», не он здесь погоду делает, а Корж, Петраускас и Лукин. А они не допустят, чтобы ты не бачковал. Этого никогда не будет, потому что они через это прошли, и ты обязан пройти – даже если тебе и не положено. Ты думаешь, Андропов добрый, если заступается за тебя? Хотя он и меньше всех за бачок дрючит, но такая же сволочь. А ты, вместо того чтобы без дела стоять, лучше бы посуду учил, – упрекнул недобро. – Бери кружки и запоминай. Мне за тебя тоже неохота получать. И уже пора самому начинать.

После выходки Андропова и недобрых поучений опытного в делах Шикаревского Александр понял свою беспомощность перед устоем, и даже перед более умелым и осведомленным матросом. Неохотно приблизился к проклятым кружкам, лениво осматривал их, демонстрируя заинтересованность. Пытался заставить себя проникнуться важностью запоминания всех этих щербинок и надколов на ручках, но когда представлял, что делает это кому-то в угоду, все бунтовало в нем. Как ни напрягался, ничего не получалось.

– Запомнил?

– Запомнил…

– Сейчас проверим. Я называю фамилии, а ты показываешь кружки.

Все закончилось тем, что возмущенный Шикаревский объявил зло, что Мирков ни черта не знает, правильно указал только посуду Лукина. Матрос явно тревожился, но на сей раз удержался от резкого тона.

– Ты что, Шура? Ты знаешь, как они за это дерут? Здесь они не панькаются. Если тебе все это не интересно, то все равно мне за тебя отдуваться. А зачем мне это надо! Чтоб все знал – понял?!

Александр тяжело промолчал.

В каюте ждал хмурый Андропов.

– Иди, тебя командир зовет. Хочет с тобой познакомиться. И не забудь представиться как положено, – бросил он недобро Миркову, который еще не остыл от случившегося.

Александр осторожно постучал в соседнюю дверь, услышал приглашение войти. Посреди уютной каюты стоял невысокий капитан-лейтенант, командир корабля. Александр сделал шаг, вскинул руку к бескозырке, стал навытяжку и доложил:

– Товарищ капитан-лейтенант, старший специалист СПС старшина 2-й статьи Мирков по вашему приказанию прибыл!

– Андронников, командир корабля, – непринужденно ответил офицер, рукой пригласил сесть.

Приглашенный опустился в кресло, было неловко и одновременно приятно. Андронников расположился в кресле напротив, позволил старшине разглядеть себя. Вместо сурового немолодого мужчины, каким он представлял себе командира корабля, видел невысокого, моложавого, тридцатилетнего человека с тонкими, правильными чертами лица.

– С командой познакомился? – спросил офицер, доброжелательно рассматривая подчиненного.

Александр старался произвести хорошее впечатление: был собран, краток и обаятелен.

– Так точно.

– Как встретили?

– Хорошо, – соврал бойко, но, не умея врать, покраснел.

– У нас команда неплохая… Есть, конечно, неприятные типы, но в целом ребята хорошие.

С этим Александр не мог согласиться.

Командир спросил о возрасте, удивился:

– О-о… Ты, конечно, уже переро-осток… У нас матросам в основном по восемнадцать, девятнадцать, ну, двадцать… Да ладно, ничего. Не это главное. Главное – неси службу достойно, стань хорошим специалистом, а служба, как ты знаешь, у вас особая, не такая, как у других, и поэтому накладывает свой отпечаток.

– Я знаю, – согласился Мирков с пониманием дела.

– Приборки делаешь только у меня. Если будут распределять на корабельные работы, говори, что работаешь у меня, да они это и так знают. Пока документы на тебя не придут, будешь жить в кубрике со всеми.

У Александра защемило сердце.

– А нельзя ли побыстрей?..

– Ты поскорей хочешь?.. Но… это не от меня зависит. Должен прийти приказ на тебя… – командир не договорил, полюбопытствовал пытливо, почему так хочется одному пожить.

Правду сообщать не хотелось, боялся, что, дойдя каким-то образом до кубрика, его правда обратится против него самого. Вновь соврал:

– Да чтобы там жить и работать… – Александр говорил, а сам обзывал себя трусом.