Тревожный август

- Вот насчет шестого не помню. Знаете, наши девушки дежурят сутками, иногда просят подменить на полчасика. Я всегда подменяю. Им то в магазин карточки отоварить надо сбегать, то домой. А вчера в это время подменял я Дробышеву. Точно подменял. Она домой отпрашивалась. Правда, недолго ходила.

- А когда она вернулась, вы ничего особенного не заметили?

- Да нет. Ничего. Пришла, надела наушники и начала работать.

- Хорошо, Павел Сергеевич, - Полссов встал, - дело очень важное, у меня к вам просьба. Проведите нас к Дробышевой домой.

- Пожалуйста. Только дежурного монтера разбужу.

Начальник узла вышел. В комнате повисло молчание. Потом Полесов сказал тихо:

- Это она, Сережа, и мы ее возьмем сегодня.

- Может, людей позвать? Ребят из райотдела.

- Не стоит, что мы, втроем одну бабу не задержим? Задержим.

Уже на улице, по дороге к дому Дробышевой, Степан спросил начальника узла:

- А вам, Павел Сергеевич, стрелять-то из своего нагана приходилось?

- Мне? - в темноте не было видно лица, но Полесов понял, что его собеседник улыбнулся. - Мне приходилось. На Халхин-Голе, я там командиром взвода телефонистов был. Там меня ранило, и списали вчистую. Потом здесь уже в ополчении дрался. Опять ранили...

- Это замечательно...

- То, что ранен?

- Да нет, я о другом. Мы с вами, Павел Сергеевич, в дом пойдем, так что вы наган-то переложите из кобуры, а ее застегните: вроде он там.

- А зачем?

- На серьезное дело идем.

- Как у вас в угрозыске все странно. Женщину задержать - и столько приготовлений!

- Да нет, просто у нас все наоборот. Совсем просто. Только работа у нас такая, что ничего заранее предусмотреть нельзя. Идешь вроде к женщине, а попадаешь в банду. Так-то. Особенно здесь, в прифронтовой зоне. Скоро?

- Да вот на той улице.

- Выходит, она на самой окраине живет.

- Вроде того. Ну вот и пришли.

В темноте дом казался вымершим. Степан прошелся вдоль забора, толкнул калитку. Она оказалась запертой.

- Собака у нее есть?

- Нет.

- Сергей, давай через забор.

Белов подошел, поднял руку, измеряя высоту, потом подскочил, уцепившись руками за край. Степан подтолкнул его, и Белов легко перебрался во двор. Он несколько минут повозился с замком, щеколда тихо звякнула, и калитка открылась.

- Так, - Полесов всмотрелся в темноту, - стойте здесь, я обойду дом.

Вернулся он через несколько минут.

- Сережа, стань к той стене, - прошептал он, - там два окна. Если что...

- Есть, - Белов, осторожно ступая, скрылся в ночи.

- Ну, Павел Сергеевич, - Полесов наклонился к начальнику узла, пошли, и если что...

- Я понял.

- Стучи.

Дверь снаружи была обита дерматином, и стук получался глухой. Они постояли, послушали. В глубине дома все было тихо. Тогда Полесов спустился с крыльца и сильно ударил в ставню. Потом еще и еще.

- Кто там? - спросил испуганный женский голос.

- Это я. Дробышева, Климов.

- Павел Сергеевич?

- Он самый.

- Да что же такое?

- Ты открой, что я из-за двери кричать буду. Валю подменить надо. Заболела.

- А вы один?

- Нет, всех монтеров с собой взял. Конечно, один.

- Я сейчас. Оденусь только.

- Давай быстрее.

Степан, припав к двери, настороженно слушал дом. До него доносился какой-то стук, чьи-то легкие шаги, шорох. Нет, он не мог определить, одна ли была Дробышева или кто-то еще прятался в темной духоте дома.

- Я войду, - тихо сказал он Климову, - а ты в дверях стань. Чтоб мимо тебя никто!

- Не пройдет.

И по этому твердому "не пройдет" Степан понял, что Климов шутить не будет, что вряд ли кто-нибудь прорвется мимо живого связиста.

А дом между тем ожил. Шаги послышались за дверью, и свет из щели на крыльцо выполз. Загремели засовы, и дверь распахнулась.

На пороге стояла женщина, лица ее Полесов не разобрал, в левой руке она держала керосиновую лампу, правой запахивала халат у горла.

- Ой, - сказала она тихо, - вы же не один, Павел Сергеевич.

- Ничего, ничего, - Степан начал теснить ее в комнату, - идите, гражданка Дробышева, я из уголовного розыска.

- Зачем это, зачем, - голос ее срывался, и она, отступая, поднимала лампу все выше и выше. Пятна света прыгали по прихожей, выхватывая из мрака углы, прихожая была маленькая, заставленная какими-то старыми картонками, обои на стене пузырились и отставали. Все это Степан уловил краем глаза. И понял, что здесь никто спрятаться не может, и дверь в прихожую выходит всего одна.

- Климов, - позвал он и услышал, как тот вошел в прихожую.

- Вы, гражданочка, засветите-ка лампу как следует и еще что-нибудь зажгите. Только быстренько.

Дробышева выкрутила фитиль, и сразу в маленькой столовой, обставленной старой, резной, потемневшей от времени мебелью, стало светло и уютно.

На столе стояли остатки ужина, бутылка вина и недопитая бутылка водки. Но главное, что увидел Степан, - два прибора.

- Вы одна в доме?

- Конечно, - Дробышева пожала плечами.

- А это? - Степан кивнул на стол.

- Вечером заходил мой знакомый, мы закусывали.

А Полесов тем временем быстро оглядывал комнату. Вот дверь закрытая, стол с закуской, этажерка с патефоном, буфет тяжелый, резной, на нем какие-то безделушки, собачка, поднявшая лапу, мальчик со свирелью, охотник...