Три Анны

– Пойдёшь за меня? – настойчиво повторил вопрос Константин.

«Нет! Конечно, нет!» – настойчиво закричал Анин разум, в то время как в её душе поднялся вихрь чувств, от которых одновременно хотелось и зарыдать, и засмеяться. И неожиданно для себя вместо отказа Аня громко и чётко ответила:

– Да.

* * *

Хотя время подходило к семи часам вечера, июньское солнце стояло почти в зените, золотыми струями обрушиваясь сквозь облака на крыши ленинградских домов с облупленной краской.

Ближе к проспекту 25 Октября фасады домов становились всё ярче, а улицы всё чище.

– Стойте граждане! Здесь нет перехода! – молодцеватый милиционер в форменной гимнастёрке поднёс к губам свисток и дал сигнал остановиться молодой паре, идущей за руку. Очень уж мрачным показалось ему лицо молодого человека и слишком испуганным взгляд девушки.

Постовой Иван Кудрин нёс службу всего третий день и старательно воплощал в жизнь лозунг, который висел на стене его комнаты: «Будь бдителен! Враг не дремлет!»

– Попрошу ваши документы!

Кудрин постарался придать голосу строгость и сурово сдвинул к переносице пушистые брови, что, по его мнению, придавало ему солидности.

Молодой человек сунул руку в задний карман брюк и протянул новенький паспорт серого цвета.

– Пожалуйста.

– Так. Константин Викторович Саянов, русский, беспартийный, инженер, – прочитал вслух Кудрин и подозрительно осмотрел стоящую перед ним личность, для тренировки памяти мысленно составляя словесный портрет.

– Ваши документы, гражданочка.

В ответ на вопрос девушка быстро заморгала ресницами и вопросительно посмотрела на спутника.

Он пожал плечами:

– Дай товарищу милиционеру свой паспорт.

Внимание Кудрина привлекло то, что девушка не сразу поняла вопрос, мучительно думая о чём-то своём.

«Непорядок», – подумал Кудрин, протягивая руку за документом старого образца, выписанным Олунецким НКВД.

– Анна Ивановна Найдёнова, русская, крестьянка, беспартийная.

Не найдя к чему придраться, Кудрин нехотя вернул документы и на всякий случай поинтересовался:

– Где проживаете?

От бдительного взора милиционера не ускользнуло, что от его слов гражданка Найдёнова до ушей залилась краской, а инженер Саянов, прежде чем ответить, напряжённо сжал её руку.

– Десятая Красноармейская, дом девять, квартира три, – он посмотрел на девушку и добавил: – Мы с женой проживаем именно там.

Брови Кудрина секунду пробыли у переносицы и снова разошлись по сторонам. Он был слегка разочарован: так это муж и жена! Ясно тогда, почему оба такие постные. Поцапались, небось, из-за какой-нибудь ерунды. Что с них взять? Оба беспартийные, мещане. Его родители если вздорили, так уж на целую неделю. И хотя женой постовой ещё не обзавёлся, но уже дал себе комсомольское слово никогда не ссориться с подругой жизни, крепить партийную дисциплину и морально не разлагаться.

Козырнув, как положено, Кудрин протянул мужчине документы и жезлом указал на переход:

– Вам туда.

– Спасибо, – кивком головы поблагодарил мужчина, а девушка так и не произнесла ни слова, покорно потащившись вслед за мужем.

Если бы постовой мог прочитать её мысли, то он увидел бы в них сплошные вопросительные знаки.

«Что я наделала? Зачем? Кто тянул меня за язык?» – мучительно размышляла Аня, идя вслед за Константином.

Мысли в голове путались, подобно ногам, которые то ослабевали в коленках, то спотыкались на ровном месте. Пару раз, когда она была готова растянуться во весь рост поперёк мостовой, Константину приходилось её подхватывать и брать за руку… Поворот за поворотом, они шли незнакомыми Ане улицами и переулочками, всё дальше уходя от Пролетарского переулка и от квартиры, в которой остались бесноваться разъярённые супруги Кумачёвы.

– Ты грамотная? Расписаться сумеешь? – вдруг спросил её Костя, не останавливая шаг.

Ане захотелось прокричать ему, что она грамотная и сумеет расписаться не только по-русски, но и по-английски, и по-французски, а ещё она хорошо решает примеры из высшей математики и любит тригонометрию. Но поскольку мрачное лицо суженого не выражало к ней никакого интереса, Аня односложно произнесла своё обычное «да».

Когда из-за серого здания, прикрывающего угол перекрёстка, внезапно засияли голубые купола, украшенные потускневшими от дождей золотыми звёздами, Константин умерил шаг, и Аня поняла, что они на подходе к дому. Идти дольше ей не представлялось возможности: тревога становилась невыносимой, заставляя сердце трепетать, словно крылья бабочки на пронзительном ветру.

Что будет, когда она останется с Константином наедине, о чём говорить и как себя вести, Аня не представляла. Подумав, что она достаточно взрослый человек, чтобы отвечать за свои поступки, Аня остановилась и решительно выдернула ладонь из Костиной руки:

– Дальше я не пойду.

Он грубовато положил руку ей на плечо и примирительно сказал:

– Не дури. Мы оба дали слово в присутствии свидетелей. Не знаю как ты, а я своих слов на ветер не бросаю.