Три дня Индиго

И остается ли после этого смысл с человеком?

Видимо, нет.

Тогда получается, что смыслы, о которых говорил Инсек, – это все-таки информация. Но не простая, а переработанная, пережитая человеком. Так из пустой породы шахтер достает золотые крупинки или алмазы. Но можно достать и не заметить, алмаз в природе выглядит как серый камешек. Его надо разглядеть, огранить…

Так и с информацией.

Нужен разум, чтобы создать и осмыслить что-то новое. Чем больше информации, тем больше силы. И где-то там, в конце пути, сингулярность и Высшие. А еще дальше, возможно, просто Высший. Один, вобравший в себя всю информацию и всю силу. Абсолют.

Да ну на фиг такие мысли, рехнуться от них можно!

Я нашел в столе рулончик скотча, собрался было обмотать им коробочку. И покачал головой, когда понял, что делать этого не надо. Будет закрыта – не откроют. Кристаллы пропадут…

Пошел на кухню, в два больших пакета сгреб всю еду из шкафов и холодильника.

Еще раз окинул взглядом свой бывший дом.

Вышел в подъезд, поднялся на этаж выше, открыл дверь родителей своим ключом.

У них было прибрано, хотя и чувствовался легкий, едва уловимый запах старости: мебели, десятилетиями стоявшей на одном месте; тяжелых пыльных штор; пищи, лекарств и отцовского одеколона. Одеколон хоть и пах цитрусами, но я его запах помнил с детства, и потому он тоже казался древним.

Я поставил коробочку на полку, где ее должны будут заметить если не сразу, так через день-другой. Пакеты с едой оставил на кухонном столе, только молоко, куриные окорочка и пачку масла убрал в холодильник. Родители вернутся, поймут, что я заходил. Но не забеспокоятся, решат, что просто занес продукты.

Не хотел я сейчас с ними разговаривать. Сразу почувствуют, что со мной что-то не так.

Действительно хорошо, что они стали чаще выходить из дома.

Глава пятая

Дарина встала передо мной и сказала:

– Будь моим зеркалом.

– Это как? – не понял я.

– Говори, как я выгляжу?

Я внимательно осмотрел Дарину. Она была в кроссовках, синих джинсах, застегнутой у ворота рубашке цвета индиго – городской унисекс, без всяких выделяющихся деталей. Разве что яркая оранжевая бандана, прячущая короткую стрижку, притягивала взгляд. Широкие «зеркалки» скрывали глаза.

– Ты замечательно выглядишь, – сказал я. Мы были в ее комнатке, и она даже включила яркую лампу, чтобы мне было удобнее.

– Непонятно, что я жница?

– Нет. Ничуть.

– Комбинезон не проглядывает?

– Нет.

Дарина не захотела снимать свой костюм жницы, надела человеческую одежду поверх него. На мой взгляд, никто бы в ней Измененную не заподозрил. Но она нервничала.

– Зря я зеркало выбросила, – сказала она. – У меня было когда-то. У Наськи есть, но не хочу ее беспокоить.

– Прилипнет, не оторвать, – согласился я. – Да всё в порядке, ты выглядишь самой обычной человеческой девушкой.

– Ладно, – неохотно кивнула Дарина. – А сам-то ничего? Уже поздно, а ты прошлую ночь не спал.

– Немного поспал, – ответил я. – Да ничего, правда. Я не усну, даже если лягу. Весь на нервах.

– Что-то случилось?

Я покачал головой:

– Ничего… неожиданного. Я расскажу тебе потом.

Если бы я рассказал, что с нами было, как мы пришли в музей и уничтожили полсотни Слуг… ну, допустим, большей частью они себя сами уничтожили, но все-таки… Никуда бы мы тогда не пошли. Дарина суетилась бы, беспокоилась, пыталась придумать выход, ругала бы меня – несомненно.

Я не хотел этого. До того момента, как я заберу у Продавца возвратный мутаген и дам жнице – пусть она ничего не знает.

Потом поговорим.

Обо всем.

А сегодня будет обычный вечер, словно ничего не происходило в последние два дня. Словно я таскаю Дарину по Москве, пытаясь дать ей хоть немного того, чего она была лишена.

И спать я действительно не хотел. Не смог бы уснуть. Да и опасно было возвращаться домой.

Сегодня, завтра, послезавтра, но за мной придут.

Другое дело, в чем вообще нас можно обвинить?

Убитые петрификационными пулями рассыпались в песок и анализу не поддадутся. Остальные убили себя сами. Так что обвинение предъявить трудно.

Но нервы, конечно, помотают изрядно.

Поэтому я должен успеть сделать две вещи – отдать Дарине возвратный мутаген и доложить Ивану о выполнении задания. Она станет человеком, а сын Виталия вернется на Землю – у него ведь тут мать, не пропадет.

В общем-то за это уже стоило рисковать.

Если бы не погибший старший…

– Максим? – спросила Дарина, заглядывая мне в глаза. – Да что с тобой?

– Камон, – я улыбнулся. – Вписка топчик, пофлексим.

Дарина нахмурилась.

– Максим, прекращай!

– Ты должна соответствовать не только одеждой, – наставительно сказал я. – И общаться должна не как зумер-перестарок или нуб из деревни.

– Какой кринж, – Дарина поморщилась. – Ты же не такой, Максим. Идем, уговорил.

– Вот, – одобрил я. – Ведь умеешь, когда хочешь!

Было около десяти, когда мы вышли из Гнезда. Ни куколок, ни жниц по пути не попалось, Гнездо по-прежнему было пустым, почти разоренным. Я почувствовал его неодобрение – Гнездо не любило, когда кто-то выходил, особенно ночью. И мысленно одернул: «Оставь девчонку в покое, у нее должна быть и человеческая жизнь кроме вашей!»