Три дочери Льва Толстого

Сухотин был женат, у него было шесть человек детей, и старший из них, Лев, был ровесник Миши Толстого[411]. Слухи ходили, что чета Сухотиных жила недружно, они изменяли друг другу. Некоторые называли Сухотина развратником. На самом деле Сухотин был одним из тех мужчин, к которым неизвестно почему тянутся женщины. Встречаясь взглядом с его умными, серыми, хитро прищуренными глазами, собеседник уже знал, что этот человек не скажет глупости, банальности, и сразу делалось интересно. Но в то время не было ни одного человека в семье Толстых, который не отнесся бы к нему враждебно.

Когда умерла жена Сухотина, Таня мучилась угрызениями совести. Она мучилась тем, что еще при жизни жены Сухотина говорила с ним об их любви, хотя она не допускала никогда никакой близости, никогда не разрешила бы даже поцелуя. Таня долго скрывала чувство свое от отца, а отец был рад не замечать, не верить, что его кристально чистая, талантливая, все понимающая, чуткая Таня попадет в объятия этого истрепанного, пожившего старого вдовца. Мысль эта причиняла ему острую, почти физическую боль.

Узнав про смерть жены Сухотина, Таня заметалась. Что было делать? Любимый ею человек был свободен. Свое гнездо, может быть, свои дети, о которых она всегда мечтала, и… с другой стороны – отец и враждебность всей семьи к Сухотину, шесть человек детей – пасынков.

Софья Андреевна рвала и метала. В письме от 6 мая 1897 года она писала мужу: „Противный Сухотин, даже как человека ему не жаль жены. Сухая, подлая душа! Только бы за барышнями ухаживать!“[412] Она его ненавидела.

Даже кроткая Мария Александровна Шмидт, обожавшая „милую, голубушку Таничку“, как она ее называла, ни минуты не принимала всерьез Танино увлечение. „Отвяжитесь, душенька, – говорила она, когда Таня поведала ей о своем чувстве к Сухотину. – Отвяжитесь, ерунду выдумали, ну какая там любовь, разве он вам пара“»[413].

Михаил Сухотин принадлежал к старинному боярскому роду, известному еще с XV века. Образование он получил в Московском университете, а к поступлению в это учебное заведение его готовил историк В. О. Ключевский. М. С. Сухотин женился на баронессе Марии Михайловне Боде-Колычёвой – представительнице древнего французского рода, фрейлине. Супруги Сухотины не были счастливы. По слухам, у каждого из них, кроме пятерых совместных детей, были и внебрачные: у Михаила Сергеевича – дочь Вера Мартынова, родившаяся в 1891 году, а у Марии Михайловны – сын Федор (Дорик) 1896 года рождения. Этого ребенка, по-видимому недворянского происхождения, М. С. Сухотин принял в свою семью, но по отношению к нему был суров[414].

Михаил Сухотин. 1896

Особая история связала Михаила Сергеевича с замужней и эмансипированной светской дамой Софьей Михайловной Мартыновой. Об их романе и о фактическом двоеженстве Сухотина знала вся Москва. Софья Михайловна (в Москве ее называли Сафо Мартынова) была некрасива, но обаятельна, очень умна и хорошо образованна, история ее семьи как по материнской, так и по отцовской линии занимала определенное место в истории отечества[415]. В 1892 году в Мартынову безответно был влюблен поэт и философ Владимир Соловьев. Она стала его последней любовью, которая отчасти нашла отражение в «мартыновском» цикле стихов Соловьева, а также в его философском труде «Смысл любви» (1892–1894)[416]. Своему же сопернику Михаилу Сухотину поэт адресовал глубоко иронические строки:

Жертва злого лон-тенниса,
К молодым ты не тянися!
Вот костыль и вот скамейка,
Успокоиться сумей-ка!
Свой пример я предлагаю:
За игрой я восседаю,
Без страстей и без тревог
Вижу пару милых ног.
Их спокойно созерцаю
И своих я не теряю.
Кто же гонится за многим,
Тот останется безногим[417]

.

Для Толстых пикантность ситуации состояла в том, что Мартыновы – Софья Михайловна, ее муж Виктор Николаевич и сыновья – были их хорошими знакомыми, они бывали друг у друга в гостях. Софья Михайловна переписывалась с Владимиром Чертковым в начале 1880-х годов. Во второй половине 1890-х годов в деле переселения духоборов Лев Николаевич и Чертков рассчитывали на помощь Мартыновых, проживавших в то время в Тифлисе и знакомых с местными властями. «Милая, сердечная», по определению Софьи Андреевны, Сафо Мартынова близко к сердцу приняла смерть любимого сына Толстых Ванечки, была на его похоронах. И вот спустя несколько лет их старшая дочь, всеобщая любимица, собиралась выйти замуж за любовника хорошей знакомой!