Три дочери Льва Толстого

На смену тревогам и заботам приходили праздники. «Троицын день! – писала С. А. Толстая. – Прекрасная погода, сирень и ландыши цветут в изобилии. На яблонях медянки и сухой мох. Пришли со станции дочь Саша и внучка Анночка[1129]. Все им очень обрадовались. Везде песни, пляска, хороводы». Софья Андреевна спотыкалась на мысли, что любит своих старших детей и внучку Танечку. Видимо, осознание этого было мучительно: рядом ведь и дочь Саша, и внучка Анночка. Но потом поняла: «О сыне Сереже думала, что особенное к нему и Тане отношение потому, что с ними связано прошедшее счастливое время»[1130].

Дела у Общества «Ясная Поляна» не спорились. 22 июня уставшая Софья Андреевна с огорчением записала: «Опять совещание Толстовского общества – одни слова, дела мало. Вечером опять посетители из продовольственного комитета. Один из них мечтатель – и только»[1131].

Не изменивший своим барским привычкам бывший князь Н. Л. Оболенский был рад слыть хозяином, но заниматься хозяйством не умел и не хотел. Он сибаритствовал и не прочь был пофлиртовать на стороне: еще прошлым летом, в 1918 году, он, сорокашестилетний отец четверых детей, влюбился во внучку Толстого, и молоденькая восемнадцатилетняя Соня ответила ему взаимным чувством; их роман продлился около двух лет.

У Татьяны Львовны были другие заботы: она плела веревочные подошвы к туфлям (за лето связала «с десяток пар туфель из бечевы»), выращивала овощи, ходила в лес за дровами, делала запасы на зиму. Надеялась выручить за написанную книгу воспоминаний деньги. Софья Андреевна сочувственно записала в ежедневнике: «Бедная Таня – пришлось ей зарабатывать свой хлеб с дочкой!»[1132]

Летом 1919 года центр вооруженной борьбы в ходе Гражданской войны переместился на Южный фронт, генерал А. И. Деникин успешно продвигался в направлении Курск – Орел – Тула – Москва. 5 июля Софья Андреевна отметила: «Слухи о победах Деникина, взятие Ельца и сожжение его; об окопах на Косой Горе и проч.»[1133].

Театр боевых действий приближался к Туле. «Слухи, что идет с войском Деникин бить большевиков, но будет ли лучше – Бог знает! Нам большевики все дают и нас ничем не обижают», – писала она[1134]. В отношении решений советской власти по Ясной Поляне Софья Андреевна была права. 26 июля она отметила: «Тревожные слухи, что идут на Тульскую губернию войска Деникина и будут нас грабить»[1135]. Вот запись С. А. Толстой от 14 августа: «Слухи о погибающем владычестве большевиков. Все радуются, а я им благодарна за постоянные услуги и помощь»[1136]. Советская власть висела в те дни на волоске.

В апреле 1917 года на заседании правления Толстовского общества в Москве[1137] рассматривался вопрос об издании Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого. В состав редакционной комиссии вошли Сергей и Александра Толстые, В. Ф. Булгаков, Н. Н. Гусев, Н. В. Давыдов и др. После Октябрьской революции этот вопрос был поставлен В. И. Лениным на государственном уровне. В. Г. Чертков, находивший поддержку у новой власти[1138], сыграл важнейшую роль в подготовке издания Полного собрания сочинений в 90 томах и его публикации.

Позднее Александра Львовна совершенно справедливо указала на сложившееся к тому времени положение вещей в этой сфере: «Полные собрания сочинений, печатавшиеся до сего времени матерью, Сытиным и другими, были далеко не полными. Некоторые произведения, как, например, „Воскресение“, были искажены цензурой, религиозно-философские статьи запрещены совсем, дневники и письма напечатаны лишь частично»[1139]. Неопубликованными оставались незавершенные и неотделанные произведения писателя, планы, наброски и отрывки художественного содержания, многочисленные варианты художественных произведений, наброски философского и публицистического содержания, записные книжки и т. д. Оставались неизвестными юношеский период творчества Толстого, предшествующий повести «Детство», драматические опыты 1850–1860-х годов, статьи и заметки севастопольского периода и т. д. Практически неосвоенный эпистолярный фонд включал в себя свыше семи тысяч писем Л. Н. Толстого по широкому спектру тем и проблем.