Три года счастья (СИ)

Если бы не кровь. Эта рубиновая, кристально-чистая кровь, которая делает из него монстра, не была той гранью, что не перешагнуть, пока не прольёшь её и не выпьешь всю до капли.

Если бы не семья. Благородная фамилии, нажитым врагам, традициям, правилам и порядкам. Майклсоны вроде королевской вампирской семьи. Он всегда искал искупления для семьи и будет искать. Он всегда будет жертвовать всем ради семьи.

Если бы не война. Та, что длится уже много лет, забирает сотни и тысячи жизней, та, в которой справедливости ни на грамм. Может Клаус и ублюдок, но в нем много гордости с рождения. Много чести в том, чтобы исполнять приказы, когда угрожают твоей семье? Да. Но зато он поддался на уговор брата и спас Хейли, ребенка. Безумие и жестокость. Он станет королем и свергнет Марселя. Он уже объявил войну.

Жить дальше и простить.

Элайджа спускается в гостиную, где встречает Хейли, которая кашляет от пыли, пытается разобраться с мебелью и сбросить тяжелую ткань с колыбели.

— Сейчас ты самый важный человек в этой семье. Тебе нужен хороший дом. Хотел тебя спросить. Кто-нибудь интересовался тем, как ты себя чувствуешь?

— По поводу случайного ребенка от случайной связи с психом?

— По поводу материнства.

— Ну, меня бросили сразу после рождения, а приемные родители выбросили меня из дома сразу же, как я обратилась в волчицу. Так что я не знаю, как я отношусь к материнству, потому что мамы у меня никогда толком не было.

— Я всегда буду твоей защитой. Даю тебе слово.

— А благородный Элайджа всегда держит свое слово.

Клаус облокотился о дверной проем и появился во время. Во время, чтобы отвлечь своего брата и свершить задуманное.

Сражаться в этой войне в одиночку, потому что Никлаус Майклсон одинокий волк.

Когда кинжал был прижат к черной ткани, пронзает ткань и входит в сердце брата. Кровь выступала, обозначая позорное слово, — не грязная, самая обычная кровь. Красная.

Кровь засохнет и Элайджа простит его. Всегда прощал.

Когда кричал. Когда смотрел в глаза и словно просил этого не делать, а Клаус не смел шевельнуться, только лезвие пронзило сердце.

— Я хочу завоевать этот город, отобрать у Марселя то, что ему дороже всего. Но у меня есть одно уязвимое место, одна слабость, которую он сможет использовать.

— Какую слабость?

— Тебя. Прости меня, брат.У любви нет силы, милосердие делает тебя слабым, семья делает тебя слабым. Чтобы победить в этой войне, нужно воевать в одиночку.

А сам себя — простит? Сумеет? Найдёт достаточно оправданий? Какой же жалкий Клаус Майклсон в этот момент. Просит прощения, зная, что будет прошен. Желает быть сильным, но даже у него есть слабость.

Через несколько часов начнётся все сначала. Тело Элайджи покроется серыми венками и он передаст его, как дар Марселю. Вновь тщательно будет сортировать и прятать мысли, притворяться и ни словом, ни взглядом, ничем, даже дрожью на ресницах не выдаст себя. О чём думает, и чего по-настоящему боится.

Боится, что брат не простит его.

Не простит тот, кто всегда принимал его сторону, а он ведь тихо шептал: » Тебя. Прости меня, брат.»

Клаус Майклсон вновь одинок и вынужден скрывать все свои эмоции и чувства. Выбрал сражаться в одиночестве.

Его простят, потому ему нужно прощение.

Клаус Майклсон признает свою вину.

А пока веки Элайджи сомкнуты, затянуты серыми венками.

Это глубокий сон, только без сновидений.

Темнота или свет?

Свет.

Она в безопасности, и это главное.

Под веками покрытыми серыми венами воспоминанием из сна всплывают приподнятые уголки ее губ, тёплый счастливый солнечный блеск во взгляде. Она, кажется была счастлива во сне, а он прощен.

«Ты простишь его, Элайджа. Всегда прощал. Он твой брат. Твоя семья.», — она снова улыбается.

Красивая, живая, естественная, встряхивает копной волос и нагибается, чтобы коснуться его лица, провести ладонью по лицу и вздохнуть в унисон. Вдохнуть жизнь, вытащить клинок из груди и простить в последний раз.

Так могло бы быть…

Но он заколот и это глубокий сон, только без сновидений.

Только тьма.

========== Глава 60. Теперь бежать. ==========

*** Мистик Фоллс. 2013 год. ***

Слабая.

Слишком слабая, потому что когда она открывает глаза, то осознает неизбежное – Кетрин

Пирс жалкий, ничтожный человек.

Елена Гилберт не только украла ее счастье, но и бессмертие.

Судорога не отпускает, и она ощущает, как сжаты икры ее ног.

Не отпускает.

Сердце вот-вот выскочит из груди.

Кетрин Пирс не может подняться даже с пола в школе Мистик Фоллс.

Кости ломят.

Все тело сводит от боли.

Язык. Ей больно, потому что он изрезан осколками. Раны так быстро не затянутся и ей, минимум недели две, будет больно глотать, жевать, говорить.

Она человек, хрупкий, которого можно убить любым способом. Она желала обещанное Бонни Бенетт бессмертие, чтобы поехать к нему. Наплевать на Клауса, беременную Хейли, которая ненавидит ее и готова разорвать глотку. В любом случает ее сердце бы спокойнее билось рядом с ним. У нее было бы его прощение и любовь, а на остальное наплевать. Плевать, если бы он узнал о сделке с Софи Деверо или бы ее узнал Марсель. Плевать, ведь ее бы никто не смог убить. Даже он. Не смог бы убить любовь.