Три года в Индии. Моя жизнь в Дхарамсале

Сны мне продолжают сниться, но я склонна думать, что ежедневные практики молитвы и медитации сказываются и на снах, потому что и во сне я как будто продолжаю молиться, у кого-то спрашиваю смысл какой-нибудь мысли, вычитанной из книги или услышанной. Сны стали не параллельными, а последовательными. То есть как продолжение этой жизни.

Парадоксально, что из-за своих снов я много интересовалась эзотерикой, психологией, обращалась к шаманам, пробовала динамические медитации. Всё это помогало временно, а обычная сидячая медитация молчания в тишине возымела эффект тотального успокоения не только снов, но и нервной системы.

Снов я перестала бояться или стремиться улететь куда-то, а наоборот эта реальность имеет сейчас самое главное значение.

16 апреля 2019

О смерти

Практику Пхова этой зимой я наконец-то узнала. Поскольку учение тайное, в открытую не пишу об этом. Тем более очень много подписчиков не интересуются буддизмом. Благодаря этой практике я поняла, что можно всеми процессами будь то жизнь, сон, смерть научиться управлять и правильно использовать. И вообще выйти за пределы всех этих состояний. Помогать людям и при жизни, и во время и после смерти. Ведь как много людей умирают неосознанно.

Смерть — это величайшее таинство. Когда мне было 12 лет, дедушка умер дома в кругу семьи, для меня это был шок. После этого всегда в любой трудной ситуации или когда нужно было сделать выбор спрашивала себя: Аэлита, это смертельно? Тогда я уже поняла, что жизнь не так проста, стала задумываться о её конечности и тема смерти стала для меня как путеводная звезда по жизни. На фоне её любое достижение и все твои усилия к этому достижению теряют свою значимость.

Когда мне было 19 лет, я тогда в Петербурге жила, не стало моего родственника, который тоже спустя какое-то время приехал в этот прекрасный город. Поскольку кроме меня в Питере у него близких не было, пересылкой тела пришлось заниматься мне, чего мне очень не хотелось делать в силу ещё юного возраста, отсутствия опыта и огромного страха, но выбора не было, пришлось впервые решать такие вопросы. Таким образом, я в то время еще быстрее повзрослела, что помимо факта смерти другого человека, есть ещё куча процедур по подготовке тела к уходу: опознание, принятие решения по бальзамированию или кремации, покупка гроба, авиабилетов, сбор вещей, пребывание в морге, где трупы все в красивом холле лежат, где самая настоящая красная ковровая дорожка, и ты по ней как в замедленном фильме ужасов идёшь. Слева примерно 10 тел, и справа столько же. Там и невеста в белом платье, и маленький ребенок. Гробы все открытые, и не смотреть невозможно. Я шла и разглядывала. Такого количества красиво накрашенных и одетых трупов больше не видела. Потом отрезвляющий голос судмедэкспертов: что у него там? Ааа, ну дайте на вскрытие студентам, там дело лёгкое. И всё это очень небрежно, как про какую-то тряпочку говорят. И при покупке авиабилета говоришь кодовое словосочетание «груз 200». В школе и университете всему этому не учат. А я стояла у метро тогда, почему-то откуда-то доносился «Школьный вальс», я вспоминала школу, беззаботное детство, смотрела на маленьких детей и горько плакала. Теперь-то понятно, что мне было жалко родственника, детей, зная, что их ждёт вовсе не дед мороз в будущем, и не подарки на день рождения, а что им потом придётся вот так больно столкнуться с реальностью. И жалела себя и оплакивала свои розовые мечты.

Самое тяжелое это терять близкого человека. В Китае или Японии есть такая притча: у молодой пары свадьба. Пришли люди к мудрецу, попросили дать напутствие, доброе пожелание молодожёнам на свадьбу. А мудрец на бумаге написал: умирают родители, умирают дети, умирают внуки. Все в шоке. Суть в том, что это закон жизни. Вот если будет наоборот, тогда — это несчастье. Поэтому, конечно, никому не пожелаешь хоронить детей и всех тех, кто младше по возрасту.

Когда умер папа — моя опора и крепость, а я его кажется единственный смысл жизни была — это вообще ни с чем не сравниться. Его тёплые руки, так я пыталась за них до последнего держаться. Бывало, мы с ним часто ругались, потому как характерами были очень похожи. А в тот последний месяц, особенно последние дни я тихо лежала рядом почти целыми днями — так хотелось насладиться его присутствием.

Похороны — это суета сует, 200–300 человек идут потоком без остановки и днём, и ночью. Откуда приходят силы, не знаю, но мы трое суток толком не спали, руки-ноги сами всё делали. А взрослые успокаивают и говорят: терпи, самый трудное начнётся, когда дом стихнет, уйдут все гости и ты останешься со своим горем лицом к лицу. И это оказалось правдой.

14 лет прошло со дня папиной смерти, а я всё помню до мельчайших подробностей. Этому ведь нигде не учат, а жизнь она как раз об этом — смерть всегда где-то сбоку сидит, в любой момент каждую секунду с нами. Величайшее таинство жизни. И проклятие наше, и волшебство, смотря как на это смотреть будешь.

1 июня 2020

Из больничных наблюдений