Три имени вечности

К этому времени Глеб удобно примостился на сложенных стопкой в углу зала поролоновых гимнастических матах и вполголоса переговаривался с Эйтором, уже почти не обращая внимания на окружающую обстановку.

– ЯМЭ-Э-Э!!!

Громовой голос перекрыл все шумы, и в зале моментально наступила тишина. Такая тишина, которую иногда называют гробовой для того чтобы полнее передать сопутствующий ей драматический оттенок. Это сэнсэй, до того момента добродушно сидевший на мягком стуле возле татами и поигрывавший короткой деревянной палкой – тонфой, в гневе вскочил во весь свой гигантский рост и остановил бой. Даже бой барабанов-тайко теперь уже не был слышен, похоже, кто-то выключил запись, боясь гнева сэнсэя.

Глеб приподнялся и вытянул шею, пытаясь выяснить причину его недовольства, и вскоре все выяснилось. Трое молодых ребят, каждый лет шестнадцати-семнадцати, нарушили дисциплину – расшалившись, принялись гоняться друг за другом в дальнем углу зала, тогда как, согласно этикету, обязаны были смирно сидеть в ряд вдоль стенки. От крика учителя они застыли на месте, будто пораженные посохом Снежной королевы. Видно было, что они рады были бы усесться на свои места, но сдвинуться с места не могли: тяжелый как чугунная трость взгляд сэнсэя пригвоздил их к деревянному полу. Некоторое время его взгляд перемещался от одного подростка к другому, отчего они съеживались все больше и больше, не смея посмотреть в глаза учителю.

Наконец тот сказал несколько слов Олегу, который, выполняя распоряжение своего шефа, вывел всех провинившихся юношей на середину татами. Негромким голосом он отдал команду, повинуясь которой они стали синхронно отжиматься от пола, опираясь на костяшки сжатых кулаков, и начал вслух вести счет количеству отжиманий – ити, ни, сан, си, го, року…

Поначалу все трое отжимались без усилий, но вскоре счет достиг пятого десятка, и они все с большим и большим трудом сгибали и разгибали руки в локтях, отжимаясь от пола. Они украдкой поглядывали на сэмпая, однако он и не думал останавливать счет. Наоборот, скорость отжиманий возросла. Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят… Дыхание ребят стало прерывистым, с их лиц потоками лил пот, они подбадривали себя резким горловым выкриком на каждом десятом отжимании, выжимая, выдавливая из себя последние силы, которых и в начале экзекуции было не так уж и много. Каждое повторение давалось с неимоверным трудом. Наступил момент, когда они не смогли больше отжиматься, замерев в упоре лежа, и тела их дрожали как под высоким напряжением.

Увидев это, сэмпай развязал свой черный пояс, сделанный из сложенной в несколько раз и прошитой ткани, и принялся со всего размаха хлестко и методично стегать им по спинам учеников, продолжая по-японски отсчитывать повторения. Наказание было не болезненным, но очень унизительным, видно было, что они едва сдерживают слезы обиды и унижения.

– Да что ж это такое!... – Глеб даже привстал, словно порываясь выбежать на татами.

Сэнсэя же, который сидел на стуле, закинув ногу на ногу, эта ситуация, казалось, даже забавляла. Глеб окинул взглядом весь зал в поисках Оониси-сан – он очень и очень хотел бы увидеть его реакцию на происходящее. Однако, как он ни старался, найти его не смог, видимо, тот вышел по каким-то своим делам.

Наконец, наступил момент, когда один из ребят уже не смог выполнить упражнение: как он ни напрягал свои юношеские мышцы, они отказались ему повиноваться, и парень просто упал на татами лицом вниз и остался так лежать, не смея подняться без команды. Через минуту в такой же позе оказался второй, а за ним и третий. Только тогда сэмпай Олег прекратил считать и хлестать по спинам своим поясом. Спокойно, как будто ничего и не произошло, он подпоясался и встал на краю татами в позе готовности. Сэнсэй же с минуту не говорил ни слова, а подростки так и лежали лицом вниз. Наконец, смилостивившись, он позволил им сесть на свои места и отдал команду продолжать кумитэ.

Олег по-прежнему с видимой легкостью противостоял самым крепким и подготовленным соперникам. Зрители, увлекшиеся поединками, уже и забыли об инциденте с молодыми учениками. Забыли о нем, как видно, и сами ученики, начавшие обмениваться впечатлениями и делавшие это так активно, что это не ускользнуло от внимания сэнсэя. Однако, следуя своим внутренним устремлениям, в этот раз он не стал останавливать схватку.

Сэмпай Олег с блеском завершил поединок с очередным спарринг-партнером и тут всем стал ясен дьявольский замысел сэнсэя. Для следующего поединка он вызвал на татами одного из провинившихся молодых ребят, который показался ему зачинщиком. Тот, всей своей фигурой выражая неуверенность, вышел. Он смущенно улыбался и оглядывался на сэнсэя, будучи, видимо, до последней секунды не в силах поверить, что его, начинающего ученика, выставляют против зрелого мастера, за спиной которого сотни боев. Однако, этот факт, как оказалось, нисколько не смущал учителя, как и судью на татами, который подал команду к началу схватки.