Три короба правды, или Дочь уксусника

– Как вы могли подумать! Дело не в деньгах! Я ужасно запуталась, и завтра решится моя судьба.

– Вот и ваша вода, профессор, – сказал папаша Минус, входя в аванложу. – Она стоила мне дороже шампанского. Пока вы будете ее пить, можно вас на одно слово? Фрумочка, теперь ты посиди здесь.

Уксусник взял Фаберовского за рукав и увлек за собой в ложу.

– Простите, профессор, я забыл, под каким именем вы блюдете свое инкогнито. Вы сделали мне вакцинацию за двадцать пять рублей. – Минус слащаво улыбнулся. – Я вполне вас понимаю, и даже в какой-то мере восхищаюсь тем, что вы пожалели мою дочь. Но умоляю вас, что можно сделать, чтобы оно прошло? Оно сильно боли, т и я хромаю, кроме того, этот ужасный синий цвет.

– Я могу сделать вам инъекцию белого цвета поверх синего, – поляк взглянул вниз в партер. – Будет не так заметно.

Внизу между рядами партера ползал на четвереньках, заглядывая под кресла и поднимая дамские подолы, капитан Сеньчуков. Возмущенные дамы били его веерами по голове и спине, а их мужья грозили дуэлью и жалобами полковому начальству. Было слышно, как капитан жалостливо оправдывался:

– Сорок рублей револьвер, помилуйте!

– Она запуталась, спасите ее! – услышал Фаберовский вдруг голос уксусника. – Дурново сгноит ее в Якутске! Я догадался, вы можете все.

Раздался первый звонок.

– Мне пора, – Фаберовский освободил рукав из пальцев Минуса и направился из ложи.

– Вы сможете приехать за мной в семь часов завтра к флигелям Штаба гвардейского корпуса по Миллионной? – вскочила с дивана приставша.

Поляк кивнул.

– Я буду вас там ждать.

Фаберовский вышел в коридор.

– Очень странно, что в этой вакцине Пастер применил медный купорос, – говорил стоявший у дверей ложи господин в белом галстуке своему собеседнику. – Обычно это вещество в медицине применяется как противоядие при отравлении цианидами. Должно быть, эта бактерия вырабатывает какие-то особые циановые токсины, поражающие мозг человека и вызывающие параноидальные явления.

Черевин ждал Фаберовского на прежнем месте – в буфете второго этажа. Пробившись сквозь публику, с последним звонком устремившуюся на свои места, поляк сел на стул напротив генерала и сказал:

– Только что прямо в зале капитан Сеньчуков пытался убить пана Владимирова из револьвера.

– Капитан что, прямо к ним в ложу пришел?

– Нет, он стрелял из другой ложи, через зал. Пан Владимиров как раз вышел с невестой в ложу.

– Значит, г-н Владимиров очухался, раз встать смог? Почему же я не слышал выстрела?

– Ему помешал какой-то генерал, вошедший в ложу, где стоял и целился капитан. Это было вон в той ложе, – Фаберовский показал на дверь.

– Эту ложу обычно берет генерал-майор Скугаревский, начальник Сеньчукова. Этот точно ни в каких заговорах не состоит. А где сейчас капитан?

– Он уронил револьвер в партер и ползает теперь там между креслами в поисках.

– Я гляжу, что гвардейский заговор – штука опасная. Впрочем, дураки непредсказуемы и опасны вдвойне.

– Кроме того, госпожа Сеньчукова, жена полюстровского пристава, только что назначила мне встречу завтра в семь вечера. Она просила спасти ее от чего-то, а ее папаша утверждал, что уверен, что мы сможем это сделать, так как он догадался, кто мы, и что они очень боятся ареста и ссылки в Якутск.

– И где же должна состояться встреча?

– У флигелей Штаба корпуса на Миллионной. А там как раз проживает капитан Сеньчуков.

– Видимо, капитану Сеньчукову было поручено избавиться от г-на Владимирова, а г-жа Сеньчукова должна расправиться с вами. Сомневаюсь, чтобы заговорщики полагали заманить вас к капитану домой и убить там. Я думаю, что госпожа Сеньчукова попросит вас сопроводить ее в какое-нибудь заранее условленное место за городом, и даже, быть может, расскажет вам чего-нибудь правдоподобное о заговорщиках и их угрозах ей, чтобы вы поверили. Либо она застрелит вас по пути, либо там, на месте вас прикончат сообщники. Но вы, однако, езжайте с ней. А коли уж г-н Владимиров остался сегодня жив, пусть он едет опять за извощика, если извощик будет не из заговорщиков, она поостережется стрелять в вас по дороге. Опять же вдвоем и помирать не так страшно.

– Дзенькуе, ваше превосходительство.

– Только возьмите на извозчичьем дворе лошадь, а не клячу какую, чтобы г-н Владимиров с вестями ко мне не к утру приперся. Завтра заедете ко мне домой, я сам буду в Аничковом, но вам у Карпа оставлю инструкции.

Снизу прибежал чин охраны в штатском и с волнением в голосе доложил Черевину:

– Великие князья сбежали!

Черевин вскочил и через две ступеньки помчался вниз. Фаберовский побежал следом. В великокняжеском фойе было пусто, и жандармы у подъезда подтвердили, что оба великих князя с цесаревичем в сопровождении значительного числа офицеров гвардии отбыли по Офицерской в сторону Английского проспекта, а за ними и многочисленные сани с подозрительного вида сбродом в малиновых кушаках.

– Дурдом, – сказал Черевин. – На Пряжку, что ли, поехали?

– Не могу знать, – отчеканил жандарм. – К великому князю Алексею Александровичу во дворец, наверное.