Три короба правды, или Дочь уксусника

– Так они ехали в Гатчину?! А бомбы при них были?

– Ты псих, Александр, какие бомбы?! Разве для того, чтобы шантажировать тебя украденным у тебя письмом, нужны бомбы?

– У них было что-нибудь в руках? Саквояж? Жестянка какая-нибудь? Шляпная коробка?

– Хм… Да, что-то стояло у француза в ногах… Вроде небольшой баклаги, в которых чухонки молоко развозят…

– Вот! А ты его отпустил! Если с Государем что-то случится, вся кровь его падет на тебя! – Капитан Сеньчуков бросил рожок с наушником и побежал в гардероб за шинелью. Влезая на ходу в рукава, он выскочил из Штаба на Дворцовую площадь и, взрывая снег сапогами, понесся на набережную к великому князю.

* * *

– Так что ты мне хотела сказать? – спросила генерал-майорша у Веры, едва только поезд отошел от дебаркадера.

– Представляешь, что мне Настасья перед самым отъездом рассказала? – сказала та. – Арестант-то рождественский, свиное рыло, знаете кто, маменька? Тот самый учитель рисования, из-за которого папенька пострадал!

– Положим, папенька твой, Царство ему Небесное, пострадал не из-за учителя, пострадал он из-за своего… Тот самый?! Да неужто жив?! – генеральша перекрестилась. Артемий Иванович еще сильнее втянул голову в телячий воротник и натянул шарф чуть не до глаз.

– Жив, маменька, жив! – сказала Вера.

– Вот она, старая личина! Только какая же беда новая от него идет?

– А хвост у него, маменька, был?

– Да, тьфу, какой же у него хвост, коли он тот учитель! Вера, достань-ка мне из саквояжа фляжку.

– Маменька, а не будет вам? И так уже!

– Молчи! Молчи, дурочка! Подбирается он к нам! Отомстить, наверное, хочет. Ой, голова кружится! Фляжку скорее давай.

Генерал-майорша прильнула к поданной фляжке, и в воздухе расплылся запах коньяка. Артемий Иванович воспользовался тем, что она отвлеклась, и выполз в проход. Не разгибаясь и не оглядываясь, он быстро засеменил в конец вагона. Фаберовский последовал за ним. Здесь, на тормозе, Артемий Иванович объяснил поляку, кем был этот полицейский, и кто их попутчицы.

– Угораздило же их сесть прямо к нам! – крякнул поляк. – И что делать, когда все вагоны набиты… Придется пану Артемию дальше сеней в вагон не проходить. Час перетерпишь. Захочешь погреться – прячься в уборную. А я пойду на место, может, они что между собой интересное скажут.

Фаберовский вернулся обратно и сел на свой диван. Где-то за Александровской генерал-майорша опустошила свою фляжку и обратилась к поляку, сочтя его персону достойной для беседы.

– Вы в Гатчину ко двору представляться, или по личным делам?

– По коммерческим. Летом будем форелевый завод открывать, да еще у обывателей будем скупать капусту, морковь, картофель и малину.

– Так, может, и у меня купите? Прошедший год отменный урожай малины был.

– Купим, пани, только позже.

– Так вам, наверное, летом и жилье в Гатчине понадобится? Я могу квартиру уступить по сходной цене. Дачу-то нынче дорого у нас в Гатчине снимать.

– Это, наверное, было бы неплохо, пани.

– Вы один проживать будете, или вы семейный?

– Семейный.

– И дети есть?

– А то ж! Восемь душ. И ручная обезьяна на тормозах едет.

– Замерзнет же!

– Она привычная. Японская.

– Ее можно посмотреть? – заинтересовалась Вера.

– Ей Богу, не стоит, пани.

– Ваша обезьяна с хвостом?

– Нет. У них в Япониях все без хвостов.

– Понимаю, – кивнула головой генеральша. – Некоторые обезьяны очень похожи на чертей. Те, которые с хвостами, сущие дьяволы. А без хвостов тоже хороши… Хрю-хрю!

– Матушка не в себе, – ответила Вера на недоумевающий взгляд поляка. – У нас случилось неожиданное явление, страшный призрак из прошлого. Один негодяй двадцать лет назад преследовал нашу семью, посадил нашего папеньку в тюремный замок, и только потом справедливость восторжествовала и его выпустили. Все мерзавцы и прохиндеи тогда ополчились на нас. Один адвокат Сморкалов чего стоил!

– Этот Сморкалов сына моего младшего, Сергея, совратил, по судейской части идти соблазнил! – зло сказала Марья Ивановна. – Мне Сергей тогда сказал: «Видите, маменька, кто настоящую власть в жизни имеет? Папенька вон сколько лет полицмейстером служил, а адвокат его несколькими правильно сказанными словами в тюрьму засадил!» Они терзают мои внутренности!

– Черти?