Три короба правды, или Дочь уксусника

– Мы их атаковали и порубили. Но они бросили в нас бомбу, и ничего не вышло. – На глаза корнета навернулись злые слезы. – Убью, если встречу!

– Один раз вы их, корнэт, уже встретили, – подал голос с задних рядов конногвардейский штаб-ротмистр Пистолькорс. – Спортсмэн!

– Господа, господа! – возвысил голос великий князь.

– Да нам этого собакой драного кирасира слушать не интересно, Ваше Высочество, – сказал конногвардеец. – Приказа не выполнил, бомбы испугался, солдат своих бросил! А потом всем рассказывал, что штаны о какую-то загвоздку порвал. У нашего Пургольда брат поручиком у них в полку служит, он сказал, что вышибут его из полка.

Корнет вдруг заплакал.

– Перестаньте! Вы же офицер! – рявкнул на него Владимир Александрович.

– Пусть лучше расскажет, как злоумышленники выглядели! – крикнул штаб-ротмистр.

– Успокойтесь, Пистолькорс, – сказал великий князь. – Сейчас он нам расскажет.

– Один был высокий, в шубе и в очках. А второй поплоше одет, с бомбой. И оба в бороде.

– Это те же двое, что следили за вами, Сеньчуков?

– Да, Ваше Высочество.

– А на меня покушались такие же двое, только без бород… Что это может значить, господа?

– Конспирируются, – сказал Пистолькорс. – Сбрили бороды, чтобы поближе подойти.

– Как не тяжело мне пришлось этой ночью, но кое-что я сумел узнать лично, – сказал великий князь. – Высокого злоумышленника в очках зовут Степан.

– Я, Ваше Высочество, не хотел говорить, чтобы не огорчать вас, однако теперь должен сказать, – сказал Сеньчуков. – Накануне истории в Гатчине я встретил этих двух и проследил их до Шпалерной, до здания французского консульства. Они заметили меня и длинный, – как раз этот Степан, – напал на меня. К счастью, самому мне удалось отбиться, но задержать их не вышло.

Явился дворецкий и объявил, что протоиерей Свиноредский просит срочно принять его. Великий князь велел привести батюшку и тот, оттолкнув дворецкого, ворвался в зал.

– Отче, что с вами? – Владимир Александрович всплеснул руками. – На вас же лица нету!

– Хвала Господу, вы живы, Ваше Высочество! – вскрикнул отец Серафим. – Не ввергли вас злодеи в темницу!

– Какую темницу, святый отче? – изумился великий князь.

В гостиной повисла напряженная тишина. Отец Серафим оглядел притихших офицеров и сказал:

– Мне сегодня после заутрени прихожане такого наговорили! Будто этой ночью посылали гвардейцев вас арестовать и в Петропавловскую крепость заточить, а вы будто бы их обманули и в карете австрийского посла сбежали по Нарвской дороге в Ревель. Вас на Обводном видали в карете.

– Господа, да вы что, в самом деле! – сказал великий князь, увидев вытянувшиеся лица офицеров. – Успокойтесь! Это же бабьи сплетни! Нам пора прекратить заниматься ерундой. Вчера заговорщики совершили злоумышление на жизнь представителя августейшего семейства, то есть меня. Время действовать!

– Действительно! – поддакнул Пистолькорс. – Хватит ерундой заниматься. Стыдно сказать, кирасиры не смогли зарубить двух штатских безоружных мазуриков! Спортсмэны! Ваше Высочество, у меня есть преданные офицеры, которые смогут все быстро сделать. Не нужно только им мешать.

– Вы предлагаете ворваться во время приема во французское посольство и зарубить всех подозрительных?

– Поручик Пургольд хорошо знаком со французским военным агентом Муленом через его вторую жену, урожденную Шмакову, – сказал Пистолькорс. – Вы можете поручить ему дело с французским посольством. Если злодеи хотят взорвать вас и Его Величество во время приема, он, может быть, сможет через Мулена осмотреть помещения под столовой.

– Ваше Высочество, – вдруг вскочил капитан Сеньчуков. – У нас в Семеновском служит подпоручик Иелита фон-Вольский, брат его командовал караулом финляндцев во время взрыва в Зимнем дворце… Как звали злоумышленника, который динамит под столовую заложил?

– Батышков, кажется… Степан. Вы правы, капитан, это он! Его же тогда так и не нашли!

Зловещее напряжение разлилось по Дубовому залу, некоторые украдкой посматривали себе под ноги на паркет.

– У меня дома в сундуке есть фотографическая карточка этого Степана, – сказал отец Серафим. – Их превосходительство Константин Петрович Победоносцев тогда одиннадцать тысяч этих карточек по всем приходам для опознания разослал.