Три короба правды, или Дочь уксусника

– Не беспокойтесь, папаша, лекарство скоро подействует, и вас больше не будут волновать такие глупости. Пан Артемий, пройдемте со мной, мне нужна помощь.

– Я тут папаше Минусу рецепт старинный рассказал, как с болями в заду бороться, – сообщил Артемий Иванович, проследовав за поляком в кабинет. – Прописал ему теплые ванны, спиртовые компрессы и питательные клистиры. А тебе я на что понадобился?

– Отвлекать будешь пани приставшу. Я зайду за ширму, и как махну рукой сверху, начини ей что-нибудь петь, или спроси о чем-нибудь. Я ей тотчас укол сделаю.

– Я ей и без заговоров бы укол сделал, – пожал плечами Артемий Иванович. – Чего так церемониться! Но если тебе так охота, то отвлеку.

Фаберовский зашел за ширму к Сеньчуковой и поднес пустой шприц к ягодице. Приставша тяжело задышала и стала поскуливать.

– Я готов, доктор, – известил Артемий Иванович.

Поляк поднял руку и дал отмашку. Раздался нечеловеческий, жуткий грохот, более всего похожий на столкновение лоб в лоб на полной скорости двух паровозов. В тот же миг Сеньчукова взвизгнула, опрокинула ширму вместе с Артемием Ивановичем и бросилась прочь из кабинета, унося в заду соскочившую со шприца иглу.

– Ноги нашей больше в этом доме не будет! – крикнул Минус.

– Иголку-то казенную верни! – крикнул Артемий Иванович, выбираясь из-под ширмы с двумя медными тарелками, отнятыми у порубленного механического зайца.

– Но папа, мне совсем не было больно!

– Вот ваша игла, проходимцы!

– Как? – переспросил у Артемия Ивановича Фаберовский, в ушах которого все еще звенело.

– Вот ведь отродье! Мало того, что мы на ее папашу вакцину драгоценную потратили, так она еще и иглу от шприца пыталась прихватить! А ты чего рот раззявил, Степан, видишь же: у тебя в шприце иглы нету!

1 января 1893 года, пятница

Фаберовский с Артемием Ивановичем уже почти закончили поглощать гороховый суп, приготовленный на обед Луизой, когда их посетил Лабурда. Он заметно прихрамывал, был возбужден и косноязычен.

– Моему послу требуется такой же укол, как и мне, – заявил переводчик. – Он вернулся только что с дипломатического приема в Зимнем дворце, где представлялся царю, и утверждает, что во все время пребывания там за ним постоянно следили. И что половина дипломатов были вовсе не дипломаты, а сотрудники тайной полиции, что ему шагу невозможно было ступить, чтобы они не проследовали за ним.

– Ну что ж, добже, – сказал Лабурде поляк. – Будет послу вакцинация. Но только мы не можем разглашать иностранному дипломату государственную тайну, поэтому должны будем выдать себя за борцов с холерою.

– Да хоть чумою, лишь бы удалось укол сделать! – горячечно воскликнул Лабурда и поспешил обратно к бразильцу, опасаясь, что тот заметит его отсутствие и заподозрит чего-нибудь.

– Луиза Ивановна, у академика имеется фотографический аппарат? – спросил Фаберовский, как только переводчик отбыл.

– Да, академик имеет такой аппарат, – сообщила Луиза. – Академик фотографировал свой червяк в микроскоп.

– Ну, микроскопа уже, считай, нет, – весело сказал Артемий Иванович. – Так что и фотоаппарат ему теперь без надобности. Ты, Степан, с фотографическими аппаратами умеешь обращаться, приделай его как-нибудь к треноге. Мы с Лабурды такую фотографическую карточку сделаем, хоть в окне ателье выставляй. А я, покуда, как человек художественной склонности, кое-что нам для солидности изготовлю.

– Эх, а зайца-то мы вчера топором уделали! – Он взял медные тарелки и горестно вздохнул. – Самим себе пора вакцинацию делать.

Спустя час у стеклянных сеней посольской квартиры остановилась необычная процессия: впереди стоял высокий господин в очках и в черном картонном цилиндре, испускавшем сильный запах казеиновых чернил. Он держал фотоаппарат на треноге, а позади него торжественно лупил друг о друга медными тарелками еще один господин также в картонном цилиндре. Оба щеголяли большими шелковыми розетками спереди на платье, в центре которых красовалась желтая капля.

Вышедший им навстречу камердинер от изумления безропотно пропустил их в квартиру. Там в коридоре их уже ждал сам бразилец и Игнатий Лабурда.

– Господин посол! – торжественно начал Фаберовский. – От имени и по поручению находящегося под высочайшим покровительством общества по борьбе с холерой «Капля карболки» мы собираем деньги на помощь пострадавшим и одновременно производим бесплатную вакцинацию в свете грядущей этим летом новой эпидемии.

Поляк кивнул Артемию Ивановичу и тот изо всех сил ударил в тарелки.

– Мы уполномочены объявить, что литографированный портрет всего персонала того посольства, которое пожертвует самую большую сумму, будет помещен в роскошном подарочном издании общества, один экземпляр которого уже в марте будет преподнесен Его Величеству Государю императору. Так, например, английский посол сэр Роберт Мориер пожертвовал 20 фунтов (Артемий Иванович ударил в тарелки), а французский посол граф Монтебелло – 400 франков (вновь грянули тарелки).

– Синьор посол говорит, что у него нет сейчас денег! – перевел экспрессивную речь посла Лабурда.