Во первых сроках сего донесения имею честь напомнить Вам об обещании Вашем вызволить меня из сего треклятого места. Во вторых строках сего донесения осмелюсь напомнить Вам, чтобы не было между нами потом невзаимонепонимания, что Вы мне должны один (Один) рубль, так как подбирается бедность к запасу кредитных билетов, и вы мне отдайте обратно мой рубль. И в третьих строках спешу донести Вам необычайной важности сведения, добытые мною по известному Вам вопросу сегодня утром в Сретенской церкви на Варваринской улице, чтобы вы их поелику возможно срочнее доставили Его Превосходительству Директору Департамента Полиции Петру Николаевичу Дурново. Возложено было на меня приставом поручение явиться в эту церковь с новогодними дарами дьякону Верзилову, самому священнику и его супруге, а также детям его, суть поповнам и поповичам. И что меня обидело – со строгим наказом конфект из кулька не жрать, как будто я когда жрал. А коробку «Сампьючай» носил и в ведро в сенях уронил, так я коробку представлял, а что конфеты не все – ихняя же собака и пожрала с обертками, а я собак боюсь. А коли бы я пожрал, так обертки бы остались мне во уличение. И вот в таких оскорблениях проистекают мои лучшие три года жизни. Походатайствуйте и заберите меня отсюда. Что же до обещанных сведений, то о них речь впереди, а именно ниже. Перед самым началом литургии, куда и я зашел погреться, в церковь прибыл капитан Сеньчуков и уединился со священником в приделе за купелью, где они о чем-то с заговорщицким видом перешептывались. Я подошел под благословение, и оставался затем невдалеке. Сперва они спорили о каких-то деньгах и подрядах, а засим капитан Сеньчуков объявил отцу Серафиму Свиноредскому, что Его Высочество – а какие именно Высочество сказано не было, – соизволил временно нарядить капитана Сеньчукова в свое полное распоряжение, отрядив на это время для исполнения должности старшего адъютанта Гвардейского корпуса капитана Редигера из Семеновского полка, каковой, по его словам, «чухонский остолоп» уже имел опыт служения в старших адъютантах. Капитан также изъяснил, что великий князь желает иметь хотя бы один составленный и хоть как-то натасканный отряд уже к Водосвятию, так что надо создать не позже второго января для Доброхотной лиги две группы: одну из отбывших службу, для формирования какой-то панельной охраны, и отряд из кулачного элементу для воинских диверсий и эскапад. Они говорили еще про баб и детишек, чтобы следить за царем, куда он поедет, но тут я не понял, к чему тут они. Отец Серафим согласился представить оба отряда второго числа, и капитан пообещал приехать на смотр и провести первое учение с экзерцициями. Отец Серафим взялся доставить каждому к означенным маневрам гирьку на тросике и окованную железом палку, а капитан еще сулил, что выпросит отцу Серафиму из конторы Двора револьвер как начальствующей особе с достаточным количеством амуниции, а именно два патрона, чтобы застрелиться, коли с одного разу не попадет. А больше они ни о чем не говорили, потому что отец Серафим осерчал на капитана и выгнал меня из церкви.
