Три мешка добра

Продолжать разговор не было смысла. Лиам отвернулся и молча развёл руками, показывая, что уже не спорит, но настроение у него резко ухудшилось.

Перед друзьями лежали чемоданы и сумки. Только когда они уже двинутся дальше?

– В общем, без медальонов нам сейчас не обойтись. – С нажимом подытожила Эльвин, ставя точку и настраивая Эми. – Я очень рада, что мы наконец решили, что делать.

Наступила тишина и друзья переглянулись. Ну хорошо, они дадут Эмили ещё одну минуту на то, чтобы собраться с духом. Пусть в последний раз попробует составить план действий, который бы ненароком не прогневал Мистера Грифа, и поймёт наконец, что она никогда не угадает. Пора уже идти на риск. Пора бежать.

Избранные молчали, и пространство наполняли только причудливые звуки леса: скрипы, шелест, царапание. Но почему причудливые?

Эльвин вздрогнула от холода и огляделась. Кто бы мог подумать, что вздрогнув, совсем незначительно, но очень резко переместив тело в пространстве, она внезапно вторгнется туда, куда ей вторгаться не следовало. Она перескочила из одного слоя реальности, приготовленного для Избранных, в другой. Она увидела место, где они находились без завесы, скрывающей его суть, она увидела его настоящим. А место это было странным и необычным. Может даже слишком странным и необычным. В нём была загадка. Точнее, оно само было загадкой вдоль и поперёк.

Пройдя чутким взглядом по всему, что её окружало, Эльвин вдруг испытала страх и неловкость. Она почувствовала и ясно поняла, что только что, сама того не желая, разоблачила чью-то тайну.

Нет, вокруг был лес, тот же лес, но ненастоящий, не живой, а оживлённый кем-то. Да, именно, оживлённый. Как будто кто-то воссоздал на пустом месте лес, нарисовал все деревья, кусты, ягоды, детали, а потом оживил всё это, вселившись в созданную картину.

Хитрый художник, Мастер, он пытался быть каждой маленькой частичкой своего шедевра, но многого не умел, и это было видно. Все движения веток на ветру, покачивания травинок и цветов выглядели удивительно наигранно. Звуки были незаконченными, неполными, неловкими, как будто только пытались быть теми звуками, которые издавали, но не являлись ими.

А сколько же тут было оттенков зелёного! Бесконечное количество. И каждый был преувеличен, переполнен, перенасыщен собой. Оттенки не сочетались, не могли влиться один в другой, расслаивались, шелушились.

И сколько тут было недочётов… Странные листья, напоминающие ладошки на березе, шляпки на грибах уж слишком сильно напоминали человеческие шляпы, несимметрично расположенные лепестки на ромашках, ягоды непонятного цвета… И все деревья, цветы, ароматы как будто только пытались быть собой, но не знали как.

«– Кто-то притворился лесом. – Промелькнуло в голове Эльвин. – На свою беду я заметила это… Ведь теперь этот «кто-то», кем бы он ни был, мне этого не простит…»

Она была права, она была права и знала это. Ей было не по себе. Всё вокруг вдруг насторожилось. Тот, кто притворился лесом, понял, что его тайна раскрыта, и замер. Эльвин чувствовала, как он злится, чувствовала, как он негодует.

… Как она смогла?

«– Проникла! Увидела! Разоблачила! Слишком чувствительная, слишком чувствительная…»

И тот, кто притворялся лесом, как будто скукоживался от смущения, что он плохо изображает лес, и всё скукоживалось вместе с ним.

Эльвин опустила глаза, стараясь не смотреть на эту пугающую картину. Вот до чего дошла её чрезмерная чувствительность! Невероятно. Эльвин даже не знала, радоваться или паниковать. С одной стороны, она видела истинное лицо реальности, но с другой… что теперь сделает тот, кому это самое лицо принадлежало? Не думалось ей, что этот хитрец изначально хотел причинить им вред (во всяком случае, она сильно надеялась на это),но что он может сотворить теперь, из злости что его раскрыли? Изменит ли свои планы насчёт них и что у него вообще были за планы? Избранные находились внутри кого-то, в самом центре того, чем стал этот кто-то, словно на сцене, и мысль о том, что из-за неё «спектакль» теперь может окончится трагично, была страшнее всего остального. Единственное, что могла предпринять Эльвин, чтобы защитить своего сына и всех остальных – это не предпринимать ничего, показать похитителю, что она не вмешивается в приготовленный ход событий и задобрить тем, что сохранит его секрет. А ещё… а ещё молиться, чтобы всё обошлось.

«– Я никому не скажу! – С отчаянием обратилась она взглядом ко всему, что её окружало. – Прости, что увидела! Я буду молчать, я не выдам тебя. Только не трогай детей, не трогай Лиама, не причиняй нам вреда!»