Три месяца, две недели и один день

Я хочу, чтобы он подошёл ко мне, прикоснулся и ощутил всё без слов, все мои эмоции, спутанность сознания и незнание, как быть сейчас с ним, когда это уже не только мы двое. Меня столько всего гложет, гораздо больше, чем ему, вероятно, под силу вынести, если одна лишь ночь сделала такое с ним, но между нами глубокая пропасть. В нём нет ни намёка на желание сказать хоть что-то из того, из-за чего я умирала в душе вчера, когда он говорил те или иные вещи или слова, а теперь я бы многое сделала иначе. Потому что сейчас меня словно режут без ножа.

— Мне просто нужно… — что именно мне нужно? Время? Помощь? Одиночество? Возможность разобраться без давления? Всё кажется безвыходным. Неуместным, чтобы о нём просить.

— Если собираешься бросить, то не жди следующего дня, или когда нас выпишут. Уходи сейчас, — он разворачивается и выходит обратно в коридор, пока мои лёгкие отказываются принимать так необходимый им кислород. Я почти бездыханна и чувствую что-то, напоминающее ужас. И боюсь, что эта не до конца понятная эмоция навсегда станет частью меня.

***

Я понимаю, что переоценила свои силы, вскоре после того, как переступаю порог собственной палаты. Головокружение и возникшая в животе тошнота в конце концов заставляют прислониться к стене, прикрывая глаза, и, кажется, по моему правому виску стекает пот, когда до меня доносятся голоса. По коридору, пересекающемуся с тем, где стою я, кто-то идёт, но у меня нет ни единого физического ресурса, чтобы поднять веки и посмотреть. Я просто пытаюсь дышать не так громко, ведь если меня увидят и увидят то, в каком состоянии я нахожусь, то заставят вернуться обратно, а мне нужно совсем не это. Мне нужно всё объяснить. Я не знаю, чтобы понять всё самой, или чтобы понял он, но мне просто необходимо.

— Я бы вышла за него замуж, даже невзирая на ребёнка. Это, кстати, возможно, ведь они уже давно не женаты. Она просто его бывшая.

— Это просто штамп в документах, Джесс. Мне кажется, он всё равно её очень любит.

— Да она даже не видела малыша. За что её любить?

— Ты ничего не понимаешь. И вообще это не нашего ума дело.

Я не знаю, кто это, медсёстры или нет, но сомнений нет, они говорят обо мне и Дереке. Вряд ли здесь есть ещё с десяток пар с историей, подобной нашей. Он не приходил ко мне ни разу за те часы, что минули с того единственного раза, когда я видела его сегодня, и я одновременно хочу и не хочу злиться. Я не знаю, что во мне превалирует. Может, просто боль, одна сплошная боль. Везде и нигде конкретно.

Я держусь за живот, будто прикосновение хоть как-то, да способно унять дискомфорт внутри. Я подхожу к стеклу в стене между коридором и комнатой для детей. Я даже не думала и не чувствовала, что иду именно сюда, но ноги словно сделали всё за меня. За прозрачной преградой почти никого. Никого, кроме Дерека с ребёнком на руках. Полосатая кофточка с длинным рукавом, серые штанишки и носочки в тон. Шапочка на голове не позволяет рассмотреть цвет волос и понять, есть ли они вообще. Я вижу бутылочку и то, как уверенно держит её Дерек. Так, как будто делал эту всю свою жизнь или готовился к этому моменту с самого рождения. Ту же силу, но одновременно и осторожность невозможно не заметить и в прикосновении к маленькому телу. Мне очевидно всё, но я остаюсь невидимкой. Дерек естественно не смотрит в направлении стекла. Всё его внимание отдано ребёнку и поглощается им. Я начинаю думать, что не так уж и важна. Он вполне в состоянии делать всё сам. Сейчас на его лице лишь благоговение и ни капли грустного несчастья или чем-либо омрачённого настроения. Он выглядит, как счастливый отец. Готовый на всё родитель.

— Видишь то же, что и я?

— А что видите вы, Кимберли?

— Что он привык справляться без тебя, — просто говорит она, бесшумно появляясь в коридоре с правой стороны, несмотря на свои туфли, но они только подчёркивают существующий контраст. На её фоне я кажусь себе особенно бледной и истощённой. Не то чтобы я смотрелась в зеркало, но в халате здесь только я одна. Слова делают всё лишь хуже. Возможно, потому, что они правдивы. Истина бывает горькой чаще, чем ложь.

— Ну ещё бы. Ничего иного я от вас и не ждала. Наверное, вы бы предпочли держать его подле себя вечно. Что ж, может быть, ваша мечта вскоре исполнится.

— Просто не надо давать надежду, если не можешь ничего гарантировать.

— Будто вы можете твёрдо знать, что будет завтра или через неделю.

— Нет, не могу. Но я, по крайней мере, стараюсь поступать правильно.