Три месяца, две недели и один день

— К тебе? Какой смысл? Ты всё равно завтра уезжаешь. И даже в остальное время дом это не то место, где ты проводишь большую часть своего времени. Исключения бывают только тогда, когда ты прячешься ото всех, — она права. Она, чёрт побери, так сильно права, что меня это злит. Но злиться на истину весьма непродуктивно. Я действительно засиживаюсь дома только в тех случаях, когда хочу исчезнуть, и чтобы меня никто не трогал. Наверное, это уже и не дом вовсе, а так, лишь убежище. Весьма дорогое и слишком просторное для одного человека, которому не с кем всё это разделить, чтобы воспринимать и относиться к зданию как-то иначе.

— Нет. Речь не обо мне, — как бы сильно какой-то частью своего внутреннего существа я именно этого и не желал, это, однако, худшая из всевозможных идей на свете. Мне не будет трудно готовить что-то по мере своих способностей и при наличии времени, а сложные блюда заказывать из ресторанов и носить еду вместе с напитками и таблетками прямо в кровать беременной бывшей, потому что ей нельзя вставать. Но что мы будем делать в остальное время даже с учётом того, что завтра я уезжаю, но вернусь ещё до истечения оговорённой недели? Сидеть в разных комнатах без взаимодействия, общения и совместного времяпрепровождения? В нормальной женатой паре, находящейся в ожидании пополнения и столкнувшейся с трудностями на этом пути, люди не собирались бы позволить им отдалить их друг от друга. Так мы лишь сойдём с ума, и больше ничего. — Ты не будешь жить со мной. Но я могу отвезти тебя к родителям. Если надо, сначала заедем за твоими вещами. А по дороге купим лекарства по списку.

— И что я буду там делать?

— То же, что и в любом другом месте, где есть кровать. Находиться в ней. Мэриан позаботится о тебе. Я всё ей расскажу.

— Позаботится она, как же… — тихо отвечает Лив, но поскольку делает она это, уже отвернувшись и сделав шаг в сторону мягких кресел, я точно не уверен в том, что расслышал всё правильно, и потому вынужденно переспрашиваю:

— Что ты сказала?

— Ничего, Картер. Это всё равно неважно. Я ведь и сама всё могу.

— Тебе плохо? — она садится и отворачивается, и больше всего на свете мне хочется опуститься рядом с ней хотя бы на подлокотник, отвести волосы в стороны, посмотреть в её глаза и дотронуться до живота, но я боюсь, что в таком случае сделаю что-то такое, что выходит за рамки этих вещей. Например, скажу то, что не хочу или просто не должен затрагивать ни под каким предлогом. Поэтому и остаюсь на расстоянии.

— Нет. Просто о чём я вообще буду с ней разговаривать?

— Откуда же я знаю?

— Но ты знаешь, что доверительных отношений между нами нет. У нас больше любовь на расстоянии, но без этих слов. Я никогда их от неё не слышала.

— Решение этих вопросов совсем не моя проблема, Оливия, — чего она вообще от меня хочет? Чтобы я привёл в качестве примера свою семью и то, что при необходимости мы всегда можем собраться за одним столом и поддержать друг друга, и посоветовал ей как-нибудь попробовать то же самое? Но то, что работает и помогает нам, необязательно сработает в её случае. Мы ведь говорим о том, что чувствуем, а не избегаем этого, как чумы, в отличие от, как теперь выясняется, и Мэриан, а не только моей бывшей жены. У меня… — у меня полно и своих забот, которыми я благодарен исключительно ей, хочется сказать мне, но сделать это просто не поворачивается язык. Она всё равно моя зона ответственности. Особенно сейчас. Наверное, я не смогу оставить её в такой ситуации. Даже если на родителей. — Мы не станем это обсуждать. Я больше не часть твоей семьи.

— Но как раз по этой причине ты вообще не ощутишь моего присутствия. Нам уж точно нет нужды лезть друг к другу в душу или просто в личное пространство. Мы будем словно два незнакомца, попавшие в непогоду и нашедшие укрытие посреди поля, — если бы всё действительно было так просто, но…

— Я найду того, кто присмотрит за тобой, пока меня нет. Поехали за твоими вещами.

***

— Можете спать в моей комнате. Свежее постельное бельё в шкафу. Кухня в твоём полном распоряжении. Холодильник я вчера заполнил. Если понадобится что-то ещё, деньги на полке в прихожей.

— Я всё ещё не уверена, что это хорошая идея, Дерек.

Я и сам, признаться, не уверен. Теперь, по прошествии времени, спустя одну ночь и при свете дня то, что Оливия вот уже почти сутки находится в моём доме, в доме, который когда-то был для нас общим, пусть я и приобрёл его задолго до её появления в моей жизни, кажется мне чем-то странным, сюрреалистичным и парадоксальным. Но всё станет даже хуже, чем обстоит сейчас, если я пойду и скажу ей, что, переспав с этим, взял и передумал. Это выставит меня в самом негативном свете, какой только может быть, превратит в подонка и козла, хотя я подозреваю, что это вряд ли сделает ей больно, но точно больно будет мне. Потому что я не хочу таким быть, даже когда вроде бы хочу.

— Но ты же уже приехала сюда и здорово меня выручишь, Дениз.