Три минуты до судного дня

На следующий день, 6 июня 1990 года, Государственный верховный суд в Кобленце приговорил Конрада к пожизненному заключению и дополнительным шести годам за решеткой. В Западной Германии ни разу не выносили более суровых приговоров по делам о шпионаже, поэтому для немцев этот суд действительно стал шпионским процессом века. К полудню многоканальный телефон отделения в Тампе уже разрывался от звонков. Газеты и другие СМИ со всего мира звонили нам с вопросами о Роде Рамси. Получил ли он неприкосновенность за свои показания? Когда состоится суд по его делу? Где он содержится в настоящий момент? Я хотел прокричать всем в ответ: «Какая неприкосновенность? Какие показания? Какой суд?» Но разве это имело смысл?

Вместо этого я спустился на два этажа в кабинет Грега и застал его за оживленной беседой по телефону.

— Мы должны спустить курок прямо сейчас, — сказал я, прислоняясь к дверному косяку.

— Уже скоро, — ответил он, прикрывая трубку. — Козлы из ОНБ тянут время.

— Скоро, — заметил я, — это слишком поздно.

С этими словами я поднялся к себе, и мне показалось, что я покорил Эверест.

Далее я позвонил Игорю. Он не мог сдвинуть дело в ОНБ с мертвой точки, но хотя бы был в курсе событий.

— Отповедь Кехо сравнима с землетрясением на Пенсильвания-авеню, — сказал он. — Он до жути напугал весь офис, а через несколько часов еще и генеральный прокурор обрушился на них со шквалом критики. Что-то вот-вот произойдет. К тебе уже летит бумага. Но я этого не говорил.

И правда, через три часа мы получили «бумагу» Игоря с сопроводительным письмом из штаб-квартиры ФБР: «Генеральный прокурор санкционировал арест Родерика Джеймса Рамси до конца рабочего дня 7 июня. Немедленно скоординируйте действия с первым помощником федерального прокурора Грегори Кехо, офис федерального прокурора США по Центральной Флориде».

Я первым делом связался с Родом, который снова звонил, беспокоясь о своем будущем. Мне приходилось заверять его, что все в порядке, но он хотел, чтобы я сказал прямо, что ему не стоит ни о чем переживать.

— Может, приедешь завтра? — предложил он. — Я бы подхватил тебя возле отеля. Мы могли бы покататься и поговорить, а может, взять еду навынос и поесть в машине, как раньше.

— У меня не получится, Род, — ответил я, — но знаешь что? Приезжай-ка завтра сам, и я тебя успокою. Я заплачу за бензин. У меня для тебя большой сюрприз.

— Какой? — спросил он, явно обеспокоенный таким поворотом событий.

— Муди!

— Терри?

— Ага, она вернулась из декрета. Не сомневаюсь, она будет рада с тобой повидаться. К полудню успеешь?

Двуличность? Еще какая. Хуже того, я использовал Терри в качестве приманки. Эта ложь глодала меня изнутри — сказывалось мое католическое воспитание. Но Род охотно согласился приехать. Он не мог дождаться свидания с агентом Муди, которое для него всегда было в радость.

Потом я снова позвонил Игорю.

— Получил? — спросил он.

— Да. И…

— И что?

— Игорь, сейчас четыре часа, а мы должны арестовать Рамси до конца рабочего дня завтра. Когда мы получим обвинительное заключение?

— Какое обвинительное заключение?

— Погоди-ка. Этим ведь твое отделение занимается!

— Не в этот раз. Здесь вы сами по себе.

— Какого хрена?

— Джо, — сказал он, прежде чем повесить трубку, — это скинули на вас, ребята.

Вместо того чтобы выкрикивать ругательства в молчащую телефонную трубку, я со всех ног рванул к Грегу и сказал ему, что ОНБ нас кинуло и нам придется составить обвинительное заключение самим. Затем я молча сидел, ожидая, пока он обругает всех сотрудников отдела национальной безопасности по отцу и по матери. Через несколько минут он наконец успокоился и велел секретарю принести два больших блокнота. Мы вместе отправились в переговорную комнату, где начали набрасывать черновик документа, который должен был официально обвинить Рода в нарушении федерального закона, тем самым давая основание для его ареста. Этот документ также позволял нам провести обыск целого ряда мест, включая машину Рода, машину и дом его матери. Мы должны были искать свидетельства шпионской деятельности.

— Когда приедет Род? — спросил Грег, когда прошло около часа.

— Завтра, — ответил я, — около полудня.

— Знаешь, Джо, — добавил он полтора часа спустя, когда мы вносили последние штрихи в первый черновик документа, — тебе бы не мешало все спланировать.

— Да ладно, Грег, ты думаешь? — ответил я. — А я-то и не догадался.