Три минуты молчания

Не замечали мы, что вокруг делается - кто еще там подходит к базе, кто отчаливает. Раз только, я помню, вышла какая-то задержка, и я разогнулся, поглядел на море. Там, среди зеленых гребней, шел куда-то баркасик с подвесным мотором - красненький борт и белая рубка, а в корме сидели двое, молодые, с рыжими бородами, и глядели на нас. Куда они шли? А Бог весть куда, в море. И не знал я, на сколько у них горючего хватит для этого моторчика, и был ли у них еще парус с собой, но их-то это не пугало, и я подумал - да уж, наверно, дойдут куда хотят. Главное - идти куда хочется. Может, и мне вот так - смотаться сейчас на базу, и на ней вернуться в порт, а оттуда: не задерживаясь ни на час, на поезде в Россию, хотя бы в Орел к себе поначалу... Что меня держит - неужели вот эта бочка?

Тут же мне про нее напомнили, толкнули в спину.

- Кати, чего встал!

И я забыл про этот баркасик.

Небо темнело понемногу, и ветер свежел. В этих местах погода меняется быстро, в полчаса штиль кончается и разводит мертвую зыбь.

Со следующим стропом какая-то задержка вышла. Ухман нам крикнул:

- Ступайте, отдохните. Я покричу.

Шурка с Серегой в самый кубрик сошли, сели за свои карты. Остальные на трапе устроились, кто повыше, кто пониже. А я - на самой верхней ступеньке, следить, когда ухман появится.

- Не разгрузимся сегодня, - сказал Ванька Обод. - А я к врачу не попаду до вечера.

- Так вали сейчас, - Алик сказал.

- Вали! А кто мне тогда эту рыбу засчитает? Вдруг он мне с этого дня бюллетень выпишет.

- Разгрузились бы, - сказал Димка. - За три часа бы разгрузились, если б с "голубятника" на подвахту вышли.

- А кому это надо, - Ванька спросил, - чтоб за три часа? Им трое суток погулять охота на базе. А сразу разгрузишься - тебя и погонят на промысел.

- Но можно же и по-другому, - сказал Алик. - Всем дружно поработать день, а потом всем гулять двое суток. Это было бы справедливо.

Ванька даже закашлялся от смеха.

- Вот ты человека ограбишь, а тебя засудят, а ты тоже будешь говорить несправедливо?

Алик удивился.

- Что за логика?

- Не понимаешь, салага? Вот ты на СРТ подался. Почему на плавбазу не пошел, там тоже матросы есть? Или - в берегаши? Потому что дикари вчетверо больше получают. Значит, за рублем погнался? Так чего ж тут несправедливого? Ты и должен уродоваться, как карла. А они там, с "голубятника", гулять в это время будут, водку пить, с бабами спать. Потому что дипломы имеют, а ты - не имеешь. И ты хоть упади на палубе, они те руки не подадут. Хотя нет, подадут - вставай и дальше уродуйся. Все справедливо!

Алик примолк, только усмехался про себя.

Ванька спросил:

- Понял теперь, салага, как она ловится, селедочка?

- Приблизительно.

- Вот, когда совсем поймешь, ты ее и жрать не захочешь. Если б все знали, как она ловится, она б у них колом в горле стала!

- Лучше пусть не знают, - сказал Алик.

Ванька согласился:

- Это ты верно, салага. А то ее и покупать не станут.

С базы позвали:

- Эй, на "Скакуне"!

Я выглянул. Там стоял Жора-штурман.

- Шалай, позови там салагу.

- У нас их двое.

- Любого.

Димка полез.

- Ну, как там Шакал Сергеич? Горит синим пламенем?

- Голубеньким пока. Тут он мне цидульку выкинул в иллюминатор. Решил на свободную тему писать. Вот... "Радуюсь я, это мой труд вливается в труд моей республики".

- Прелестно! - сказал Дима. - Пускай насчет вдохновения подзальет, насчет творчества.

- Это он подзальет. Он вот спрашивает - "вдохновение" через "а" пишется или через "о"?

- Вдох! Второе тоже "о".

- Ясно-ясно.

Жора ушел. Через минуту опять крикнули с базы:

- Строп идет!

Небо стало тревожное, темное, поднялась зыбь. Ветер ее гнал к Фарерам.

Ванька постоял в капе, поежился.

- Шторм, ребятки, будет.

- Ну и пускай, - сказал Алик, - отдохнем хоть.

- Дурак, это тебе не промысел. Там - пускай, лежи себе в койке. А тут тебя каждый час будут к причалу гнать. Чуть просвет - подходи выгружайся. Ни сна тебе, ни работы. Так неделю промаешься, тогда и скажешь - пускай.

Еще мы нагрузили стропов десять и опять вернулись в кап. Там уже наши бочки не успевали укладывать, много их на борту скопилось. В обычные дни это не страшно, а теперь и базу качало.

Ванька опять помрачнел:

- И завтра не выгрузимся. И послезавтра.

- Тебе-то куда спешить? - я спросил. - Все равно в порт уйдешь.

- Вот и не все равно. Эта база только три дня простоит. А там жди следующей.

Откуда он это выведал? Но уж, наверно, выведал, если заранее задумал. А мне все баркасик мой не давал покоя. И то, что я Лилю так и не увижу.

- Неужели три дня? - я спросил. - Да, не успеть нам.

Ванька ко мне придвинулся.

- Ты чего? Может, на пару спишемся? Чего ты тут не видал?

Я поглядел - все сидят на трапе, привалясь к переборке. Митрохин - в самом низу - спит на комингсе. Из кубрика щелчки по носу доносятся: "сто сорок восемь... сто сорок девять". И правда, чего я тут не видел?

- А это каждому можно списаться? - спросил Алик.

- Ты сиди, - сказал Ванька. - Каждому, да не всем. А то подумают команда разбегается, чепе. Ты на следующей базе спишешься, никто тебя не держит.

- Я и не думаю.

- Не думаешь, так не спрашивай. Так как? - Ванька меня спросил.